Красным пропитан белый песок,
Заклинивший «Гатлинг» скорбно молчит,
Кровавую тризну правит рок,
Распалось каре, и полковник убит...

Стихотворение «Vitai Lampada» сэра Генри Ньюболта хорошо показывает основной недостаток картечницы: она могла заклинить в самый неподходящий момент. Для безупречной работы требовалось крутить ручку «аппарата» максимально равномерно, но в бою солдаты начинали нервничать, и рано или поздно «Гатлинг скорбно замолкал». Полностью устранить этот дефект не удавалось никакими способами.

Ричард Гатлинг запатентовал свою картечницу в 1862 году, довёл до ума в 1864 году, так что оказать влияние на исход Гражданской войны это оружие не успело. Но в колониальных войнах участие приняло! Впервые англичане отправили пару «Гатлингов» вместе с сэром Гарнетом Уолсли воевать с империей Ашанти. Здесь картечницы, на которые английский командующий возлагал большие надежды, себя почти не показали: Уолсли управился без них, да и толку в джунглях от подобного оружия было бы немного.

Впервые триумфально дебютировали они при Улунди во время Англо-зулусской войны: после боя на поле англичане насчитали 473 трупа зулусов, сражённых огнём этих предтеч пулемётов.
Тем не менее опыт использования «Гатлингов» дал возможность англичанам сделать несколько выводов, впоследствии полностью подтвердившихся: во-первых, пулемёты необходимы; во-вторых, пулемёт — оружие пехоты, а не артиллерия; в-третьих, огнём из пулемёта гораздо легче управлять, чем шеренгами стрелков, до которых в бою ещё надо докричаться. Дело было за малым — за пулемётом!

Хайрем Максим о пулемёте начал думать ещё до Гражданской войны. По крайней мере, он сам так рассказывал. Отец в 1854 году подал ему идею одноствольного магазинного оружия, попросил сделать чертежи и модель. Модель Максим младший сделал и даже внёс в неё несколько изменений, после чего показал знакомому оружейнику. Тот ответил, что оружие работать будет, но ему такого не сделать — нет нужных инструментов. Тогда юный изобретатель обратился к дяде, владельцу небольшой машиностроительной фабрики.

Изготовление обойдётся в сотню долларов, а результат не будет стоить и ста центов,

— вынес свой приговор дядя Хайрема.

Озарение к изобретателю пришло спустя 12 лет, когда его пригласили на полигон — пострелять из армейской винтовки Спрингфилда. Молодого человека удивила сильная отдача винтовки, и зародилась идея — как-то использовать её. Скорее всего, это легенда, придуманная самим изобретателем: предположить, что он, живя в американской глубинке, ни разу не стрелял из ружья... Тем не менее, он понял, что можно сделать оружие, в котором сила отдачи будет выполнять работу по перезаряжанию. Но в тот момент Максим отложит идею в долгий ящик: он будет просто фонтанировать изобретениями. Кончится тем, что компания «Дженерал Электрик» Эдисона отправит конкурента известного изобретателя в Европу — с большой зарплатой, но подальше от США. И с обещанием не заниматься работами в области электричества.

Надо сказать, что давалось это Максиму с трудом, но впоследствии в интервью он расскажет, как один из приятелей посоветовал:

Брось ты к чёрту свою химию и электричество! Если хочешь заработать кучу денег, изобрети что-нибудь, что позволит этим европейцам с лёгкостью перерезать друг-другу глотки!

И Хайрем Максим вытащил из долгого ящика идею оружия, перезаряжающегося при помощи силы отдачи...

26 июня 1883 года он получил патент № 3178. Изобретение было

предназначено для использования энергии отдачи винтовки или другого оружия, для приведения в действие механизма загрузки с казённой части и сконструированное таким образом, что, когда оружие разряжается, отдача накапливает достаточно энергии в пружине или в пружинах, чтобы привести в действие механизм для удаления гильз, взведения курка, для перевода патронов из магазина в заднюю часть ствола и закрытия казённика.

А сам Максим к этому времени вовсю работал над своим первым пулемётом «Предтеча». Он понял, что недостатки «Гатлинга» заключаются в наличии человека в механической схеме оружия. Когда солдат слишком быстро вращал рукоятку картечницы, патрон, не успевший выстрелить в стволе, взрывался, уже выйдя из ствола, и намертво клинил затвор. Американец решил эту ненадёжную деталь из своего оружия устранить. Ведь в таком случае система станет саморегулирующейся, а значит — надёжной! Патрон, давший осечку, просто остановит стрельбу, а не заклинит намертво затвор, как это регулярно случалось в «Гатлингах», его можно будет вынуть вручную и продолжить огонь.

«Предтечу» Максим запатентовал 16 июля 1883 года, но работу продолжил: первый пулемёт стрелял специальными безободковыми патронами, изобретения и производства самого Максима. Для успеха на рынке нужен был пулемёт под стандартные патроны. Новая модель «Прототип» стреляла стандартными патронами калибра 11,2 мм. Первый раз «Прототип» сделал очередь 24 января 1884 года. Темп огня был не хуже, чем у картечниц, пулемёт не заклинивало, но сильно перегревался ствол (у «Гатлинга»-то их было несколько!). Пришлось изобретателю убрать его в кожух, наполняемый водой. Сэр Эндрю Кларк — начальник Королевской военно-инженерной школы, посоветовал Хайрему не останавливаться и совершенствовать модель: старый генерал с опытом колониальных войн понимал, что пулемёт должен быть настолько простым, чтобы обычный солдат мог его разобрать, почистить и собрать обратно, причём в полевых условиях и без инструментов.

Поль Вьель, изобретатель бездымного пороха

Тем не менее успех пришёл не сразу. Для триумфа пулемёту Максима не хватало только одной детали. Используемые тогда во всех армиях мира патроны снаряжались чёрным порохом, который давал клубы дыма при стрельбе очередями и очень сильно загрязнял механизм. Но в 1884 году французский химик Поль Вьель изобрёл бездымный порох. На патронах с пироксилиновым порохом Максим разработал модель «Переходный», а в 1887 году был создан пулемёт, который впоследствии получит имя «Мировой стандарт».

В новом пулемёте был уменьшен калибр: у закупленных военным министерством Австро-Венгрии в 1889 году 130 экземпляров был калибр 8 мм. Армия владычицы морей в том же году приняла на вооружение пулемёты под патрон винтовки «Ли-Метфорд», калибра 7,62 мм. Кроме того, Максим создал пулемёты под боеприпасы калибром 7 мм и 7,5 мм: чтобы ни одна европейская страна не ушла обиженной — изобретатель создал-таки то, что позволило европейцам с лёгкостью перерезать друг-другу глотки. Партнёрами Максима в производстве пулемётов стали Рэндольф Саймон и Альберт Виккерс, вложившие в дело 35 тысяч фунтов стерлингов.

Испытания нового пулемёта прошли на полигоне в Энфилде в марте 1887 года. Все три подвергшихся испытаниям пулемёта полностью удовлетворили английских военных, тем более что Максим провернул эффектный маркетинговый трюк: зарядил ленту тремя тысячами патронов и на глазах изумлённых джентльменов выпустил почти пятиминутную очередь, показав скорострельность 670 выстрелов в минуту. После принятия на вооружение в английской армии Максим прочитал о конкурсе, проводимом армией Швейцарии между картечницами Гатлинга, Гарднера и Норденфельда, в котором победил Гарднер. Изобретатель тут же отправил письмо в Швейцарию с просьбой организовать соревнования его «машинки» с победителем конкурса. Соревнования окончились блестящей победой пулемёта Максима, и швейцарский заказ оказался у него в кармане. Затем «Мировой стандарт» завоевал Италию, Германию, Австро-Венгрию.

Рубка деревьев пулемётом — гламурное развлечение

Впоследствии компания Максима объединится с компанией Норденфельда: для производства пулемётом, заказы на которые сыпались как из рога изобилия, требовались производственные мощности, и Норденфельд их предоставил. Пулемёт стал модным. Стрельбой из него развлекались принц Уэльский (наследник престола и будущий король Эдуард VII), герцог Кембриджский и прочие светские фигуры. Оружие, с помощью которого можно срезать очередями деревья, на некоторое время стало великосветским аттракционом. Но впереди было боевое крещение...

Сэсил Родс над Африкой, карикатура

Британская Южно-Африканская компания Сесила Родса была государством в государстве. На территории современного Зимбабве у компании были свои «полицейские», а на самом деле — вооружённые силы, которыми командовали офицеры британской армии. Когда есть молоток — любая проблема кажется гвоздём. Когда есть армия, решать вопросы с южноафриканскими царьками посредством виртуозной дипломатии у Родса желания не возникало. Главное было — дождаться повода для вооружённого вмешательства. Стоит отдать должное туземным вождям — поводы они давали на счёт «раз»!

Доктор Линдер Джеймсон

В 1893 году король матабеле Лобенгула направил отряд ндебеле против племени машона — отомстить за угон скота. Резня произошла недалеко от форта Виктория, причём некоторых машона резали прямо в английском поселении, а порой и в домах поселенцев, где жертвы резни пытались укрыться. Это стало поводом разобраться с матабеле. Отряд под руководством секретаря Родса доктора Линдера Джеймсона вышел из нынешнего Хараре (тогда он назывался Солсбери) и соединилась с отрядом из Виктории. Под рукой у Джеймсона теперь было 700 человек, пара лёгких полевых орудий и пять «максимов». 25 октября отряд нашёл армию матабеле в верховьях реки Шангани. Африканцев было от 4 до 5 тысяч, вооружённых щитами и копьями, с некоторым количеством ружей, и они предприняли атаку на малочисленный отряд Джеймсона. Тогда в игру вступили «максимы»...

Итогом атаки было 1500 трупов матабеле, скошенных пулемётными очередями. Все британские участники экспедиции в один голос утверждали, что именно пулемёты стали причиной столь лёгкой и сокрушительной победы. Как писал участник боя Р. Ч. Бэтли в компанию Максим-Норденфельд:
Матабеле не удалось подойти ближе чем на сотню ярдов. Во главе двигался полк нубуцу — охрана королька, они неслись с дьявольскими воплями навстречу неминуемой смерти, поскольку «максимы» превзошли все ожидания и косили их буквально как траву. Я никогда не видел ничего, что могло бы сравниться с этим оружием, даже и вообразить не мог, что такое возможно: патронные ленты (150 патронов в каждой) расстреливались настолько быстро, насколько человек мог заряжать и стрелять.

Матабеле тоже оценили новое оружие:

Белый человек снова пришёл со своим оружием, которое выплёвывает пули, подобно тому, как небеса иногда выплёвывают град, и кто такие беззащитные матабеле, чтобы противостоять такому оружию?

Кампания была не просто молниеносна, а чудовищно эффективна с коммерческой точки зрения: ценой 50 тысяч фунтов и 50 белых жизней компания Родса очистила от враждебных элементов территорию в 400 тысяч квадратных километров. «Максим» делал колониализм прибыльным! Теперь для удержания большой территории не требовались крупные воинские контингенты. Было вполне достаточно нескольких пулемётов...

Отнюдь не только англичане оценили новинку. Немцы генерала фон Трота в Германской Юго-Западной Африке при помощи пулемётов столь же эффективно «разобрались» с племенами гереро. Мощь пулемётов была настолько невероятна, что африканцы неоднократно поднимали восстания под руководством шаманов, объявлявших, что заколдуют пули белых людей и они не причинят никакого вреда нападающим. Но на «максимы» колдовство не действовало, и тысячи туземцев вновь и вновь оставались на полях сражений, которые всё больше напоминали бойни.

Между тем рейд Джеймсона на территорию Трансвааля, несмотря на наличие шести пулемётов, успешным не был. Буры пулемётов не боялись, но и не шли на них в полный рост, стараясь окружить отряд Джеймсона и снайперским огнём из укрытий прижать англичан к земле, не давая долить в кожухи «максимов» воду. Перегревшиеся пулемёты заглохли, и буры генерала Пита Кронье повязали участников рейда, в том числе и самого доктора Джеймсона.

Но вскоре пулемётам вновь выпал шанс «реабилитироваться»: в 1898 году англо-египетская армия генерала Китченера схватилась в Судане с дервишами самопровозглашённого пророка Махди. Расположенные на флангах пулемёты решили исход боя при Атбаре. Вот как описывал это очевидец Дольф Голдсмит:

Прицелы орудий практически не использовались для наводки. Офицер прикидывал «на глазок» расстояние и открывал огонь — пара сотен ярдов недолёта. Затем, словно поводя садовым шлангом, он быстро корректировал огонь, руководствуясь клубами пыли, поднятой попавшими в землю пулями. Когда он добирался до белых фигурок, мельтешащих вдалеке, начиналось движение из стороны в сторону...

Впрочем, число убитых дервишей при Атбаре меркнет перед сражением у Омдурмана 2 сентября 1898 года. Британцы потеряли в том бою 5 офицеров и 85 солдат, а из 50 тысяч человек армии Махди на поле остались 15 тысяч — десять пулемётов показали себя настоящим оружием массового поражения! В последней битве при Абу-Ааделе «максимы» не дали дервишам приблизиться к британским позициям ближе 94 шагов. После суданской эпопеи Хайрем Максим отказался от американского гражданства в пользу британского, и королева Виктория посвятила его в рыцари. Денег он заработал ещё до того...

На каждый вопрос есть чёткий ответ:
У нас есть Максим, у них его нет.

Эти строки из стихотворения Хилэра Беллока «Современный путешественник» стали крылатыми именно тогда — стихотворение появилось в 1898 году, после побед над дервишами...

Знаете, что было самое смешное в том, что произошло дальше? То, что несмотря на многочисленные победы, достигнутые при помощи пулемётов, этот вид оружия всё равно недооценивали! В Англо-бурской войне пулемёты были у обеих сторон конфликта. Буры активно закупали пулемёты: в каждом бурском коммандо было по одному, а то и по два «максима», не меньше пулемётов было и у англичан. И это никак не повлияло на тактику англичан, пытавшихся, в начале войны, колоннами атаковать защищаемые пулемётами бурские позиции. При Магерсфонтейне и Коленсо британская пехота гибла сотнями под очередями «максимов». Буры были прекрасными стрелками, но пулемёт давал возможность засыпать врага градом пуль на такой дистанции, на которую не сможет выстрелить даже самый лучший снайпер.

Парад в полной военной форме по случаю Армагеддона,

— назвал такие атаки Киплинг.

Впрочем, как покажет практика, даже опыт Англо-бурской войны не станет востребован в Европе, и атаки на ощетинившиеся пулемётами вражеские позиции будут раз за разом повторяться в начале Первой мировой войны. Но эта война станет для пулемёта временем зрелости. Юность «Максима» прошла...

автор
Герхард фон Цвишен

С Уважением, Владимир

Военная авиация пережила настоящую революцию с появлением «Messerschmitt-262» — первого серийного реактивного истребителя в истории. Этот самолет, прозванный «Ласточкой», не просто опередил своё время — он заложил страшную основу для развития всей современной реактивной авиации. Представьте себе: когда большинство стран экспериментировали с поршневыми двигателями, немецкие инженеры, несмотря на то, что ситуация по всем фронтам ухудшилась просто катастрофически, а дело шло к неминуемому поражению, уже выводили на испытания совершенно новую концепцию боевого самолета.

Мессершмитт Me-262
Впрочем, история создания этого шедевра инженерной мысли началась задолго до его первого полёта и незадолго до Второй Мировой Войны. В 1938 году, когда о реактивных двигателях только мечтали многие авиастроители, Рейхсминистерство авиации поставило перед компанией «Мессершмитт» амбициозную задачу. Главный конструктор — Вольдемар Фойгт возглавил проект, который должен был изменить представление о воздушном бое навсегда.

История рождения «Ласточки»
Работы над проектом начались в октябре 1938 года, когда команда под руководством Фойгта приступила к проектированию экспериментального самолета для испытаний турбореактивных двигателей «BMW-P3302». Интересно отметить, что параллельно шли работы и у компании Хейнкель. Но их «He-280» так и не смог составить серьезную конкуренцию реактивному «Мессершмитту».

Истребитель Ме-262, 1944 год
Первый важный этап реализации проекта пришёлся на 1941 год, когда собрали первый планер. 18 апреля опытный образец совершил свой дебютный полет под управлением флюг-капитана Фрица Венделя. К ноябрю того же года удалось установить на новую машину первые «BMW-003», но их испытания закончились пожаром обоих двигателей. Именно поэтому было принято решение перейти на более мощные силовые агрегаты с тягой 1050 кгс, первый успешный полет с которыми состоялся 18 июля 1942 года.

Особенности конструкции «Швальбе»
Конструкция «Me-262» представляла собой уникальное сочетание инновационных решений и необходимых компромиссов. Самолет спроектировали как цельнометаллический свободнонесущий планер с двумя реактивными двигателями, расположенными под крылом. При этом особое внимание уделялось простоте производства — использовались обычные материалы, упрощенные конструктивные элементы и максимально эффективные процессы.

Носовая часть Me.262. Расположение четырёх 30-мм пушек MK 108.
Фюзеляж имел характерное треугольное сечение с закругленными углами. В передней части размещались ниша передней стойки шасси, вооружение и баллоны со сжатым воздухом. Средняя часть вмещала два укреплённых топливных бака по 900 литров каждый и бронированную кабину пилота с мощным 100 миллиметровым лобовым бронестеклом. Задняя часть служила опорой для оперения и размещения различных систем.

Сердцем машины стали два турбореактивных двигателя «Jumo-004» с тягой по 910 кгс. Каждый двигатель оснащался двухтактным бензиновым стартером «Ридель RBA/S10» с запасом топлива в 17 литров. Для истребителей-перехватчиков предусматривались дополнительные твердотопливные или жидкостные стартовые ускорители, крепившиеся к хвостовой части фюзеляжа.

Двигатель Jumo-004 со снятым кожухом под крылом.
Основным вооружением стали две или четыре 30-миллиметровые авиапушки «MK-108», установленные в носовой части. Пушки располагались попарно, одна над другой, обеспечивая высокую плотность огня. На некоторых опытных модификациях устанавливалась даже 50-миллиметровая авиапушка «BK-5». А для борьбы с дневными бомбардировщиками на одной из версий появились 24 неуправляемые ракеты «R4M».

Серийное многообразие
Производственная программа включала множество модификаций. Первой серийной моделью стала «Me-262A-1a Швальбе» с четырьмя 30-миллиметровым пушками. Были созданы учебно-тренировочные варианты, ночные истребители, разведывательные модификации и бомбардировщики серии «Штурмфогель». Особый интерес представляли высокоскоростные варианты «HG-I», «HG-II» и «HG-III», разрабатывавшиеся в рамках особой программы.

Двигатель Jumo-004 на изучении в США, 1946.
В разгар Второй Мировой Войны серийное производство сталкивалась с серьезными трудностями. Хотя изначально сборка велась на заводах в Аугсбурге и Регенсбурге, постоянные бомбардировки заставили перенести производство в подземные сооружения. Например, завод «Werk-A» был оборудован в галереях бывших шахт по добыче каолиновой глины. На этом уникальном заводе под землёй помимо производственных участков находились стрельбище, испытательный стенд для двигателей и даже взлётно-посадочная полоса.

Технические вызовы и ограничения
Несмотря на свои инновационные характеристики, «Me-262» имел ряд существенных недостатков. Большой разбег при взлете требовал бетонированных ВПП длиной не менее 1500 метров, что делало невозможным использование коротких полевых аэродромов без ускорителей. Двигатели часто выходили из строя из-за проблем с приемистостью — резкое изменение подачи топлива могло привести к срыву пламени. Особенно это было опасно на малой высоте.

Сборка Me.262 на фабрике Werk A.
Значительные проблемы возникали при достижении скорости 0,8 Маха — самолёт нередко затягивало в пикирование с потерей управления. Это явление стало первым случаем столкновения с эффектами приближения к скорости звука. Низкий моторесурс двигателей (всего 25 часов) и высокие требования к техническому обслуживанию создавали дополнительные трудности в условиях Войны.

Боевая карьера «Ласточки»
В боевых действиях «Me-262» показал себя по-разному. За время службы летчики люфтваффе сбили около 150 самолетов противника, потеряв при этом около 100 своих машин. Основной задачей становилось отражение дневных налетов американских B-17 и B-24, а также английских «Ланкастеров» и «Галифаксов». Однако низкий уровень подготовки пилотов, ненадежные двигатели и общие проблемы снабжения сказывались на эффективности применения.

Результат ракетного обстрела неуправляемыми ракетами R4M бомбардировщика B-24M Liberator истребителем Me.262 4 апреля 1945 г. Разрушение фюзеляжа бомбардировщика с отрывом его хвостовой части, падение обломков на территории Германии.
Интересно, что высокая скорость создавала парадоксальную проблему — она затрудняла атаки тяжёлых бомбардировщиков. Плотное боевое построение «B-17» с мощным оборонительным вооружением делало опасными атаки с задней полусферы, а лобовые атаки были крайне сложны из-за малого времени на прицеливание. Поэтому и была разработана специальная тактика с использованием неуправляемых ракет R4M, которые можно было запустить с безопасного расстояния.

Для борьбы с ночными бомбардировщиками были созданы специальные подразделения на базе двухместных «Me-262B». Первая и единственная ночная эскадрилья 10./NJG11 действовала с октября 1944 по май 1945 года. Командовал ею сначала майор Герхард Стампов, а затем Курт Вельтер — самый результативный пилот на этом самолете.

Послевоенная судьба модели
После окончания Войны все страны-победительницы активно изучали трофейные «Me-262». Советские летные испытания даже превзошли немецкие показатели, а в США самолет успешно конкурировал с «P-80 Shooting Star». В Чехословакии и вовсе продолжили выпуск модификаций «S-92» и «CS-92», которые состояли на вооружении до середины 1951 года.

Ночной истребитель Me.262B-1a/U1 из «Коммандо Вельтер» на испытаниях в США
Благодаря союзническим отношениям с фашистской Германией Япония также попыталась создать аналог «Me-262» – истребитель «Nakajima J8N-1 Кикка». Но Война закончилась прежде, чем проект успел реализоваться полностью. В СССР обсуждалось возможное лицензионное производство, но в итоге от этой идеи отказались в пользу собственных разработок.

Сегодня сохранилось несколько оригинальных экземпляров «Me-262», которые можно увидеть в музеях разных стран. Кроме того, в 1990-х годах американская компания «Texas Airplane Factory» создала летающие реплики, используя оригинальную документацию и технологии, но с современными двигателями «General Electric J 85-CJ-610» для обеспечения безопасности полетов.

Влияние на развитие авиации
Как ни крути «Me-262» стал настоящим прорывом в авиации, открыв дорогу к развитию реактивной техники. Его конструктивные решения, хотя и были во многом недоработанными, заложили основу для будущих поколений истребителей. Особенно важным оказалось исследование эффектов приближения к скорости звука, что позже привело к созданию стреловидных крыльев и других аэродинамических решений.

Me.262A в Немецком музее, Мюнхен
Несмотря на все трудности и недостатки, «Швальбе» остаётся тёмным символом технического прогресса и отчаянно-смелых инженерных решений. Его история — яркий пример того, как революционные идеи могут менять ход истории, даже если они появляются раньше своего времени и зародились «не в тех головах».

С Уважением, Владимир.

Да. Это был прорыв в авиации конкретный. Конечно и "корм не в коня", конечно они враги, но отрицать что конструкторская мысль их не покидала до самого их конца, не приходится.