Тимур, этого человека ты видишь по телевизору чаще, чем Аллу Борисовну ...

Пернесу сюда пост № 329 т.к. он не отгадан.

Пока готовится следующая тема, предлагаю вам, друзья, минивикторину.
На фото нужно узнать знаменитость и назвать кто это и где "зазвездился".
И так, втречайте №2 ( частый гость моей аптеки)

С Уважением, Владимир

Вот тебя то я и ждал, Алексей! Молодец! 
Но он ведь не только  "ФАЗЕНД-еер" , он еще и артист, снявшийся более чем в 40 фильмах.

Отредактировано konvlad22 (26 Окт 2015 17:59:39)

Ай да, Алексей! Держи плюс , Дружище. 

Вместительный коричневый чемоданчик с кожаной ручкой и эмблемой общества «Аненербе» на крышке.

В июне 2015 года к краеведу и члену Географического общества Виктору Котлярову из Нальчика, пришли два местных жителя с необычным рассказом.

- Ко мне пришли два местных паренька, - рассказал он журналистам «Комсомольской правды». - Принесли восемь жетонов немецких солдат времен Второй мировой. Пытались их мне продать. Эти ребята - черные копатели, они так зарабатывают деньги... Я удивился: откуда сразу столько жетонов? Парни показали фотографии, сделанные на телефон. На них четко видно, что подо льдом лежат тела фашистов. Фото ребята сделали прошлым летом в Кабардино-Балкарии на склоне одной из гор, у подступа к ущелью, на высоте более 3000 метров. Сказали, что тел очень много - до двух сотен.

По словам парней, фашисты лежат подо льдом группами на расстоянии десятков и сотен метров друг от друга. Застыли в самых разных позах. Скорее всего, отряд погиб внезапно: попал под лавину и был заживо погребен. За 70 лет снег спрессовался, и сквозь образовавшийся лед видны даже лица людей...

На снимках можно было разглядеть короткие куртки с капюшонами. Я выяснял: таких в нашей армии не было. Специальные ботинки, шапочки, экипировка. Скорее всего, это альпийские егеря или румынские горные охотники, погибшие осенью или зимой 1942 года. В это время здесь шли ожесточенные бои.

- Парни проговорились: с одного края ущелья, где лежат егеря, лед уже подтаял. Именно поэтому фотографий места мне не дают: считают, что я тут же вычислю координаты погребения.

Вскоре Котляров все-таки организовал экспедицию в Приэльбрусье на место находки. Путешественники выдвинулись в середине июля. Однако в горах начались проливные дожди. Поиски в таких условиях вести крайне опасно. Но и после окончания недели ливней подойти к ориентировочному месту погребения не удалось: горы оказались до сих пор скованы льдом и покрыты снегом.

Чтобы не терять времени, члены экспедиции обследовали территорию вокруг - и наткнулись на удивительные артефакты. Чемоданчик с костями и черепом странного происхождения - и перстень.

Таинственные останки

- Этот чемоданчик - вместительный, коричневого цвета, с кожаной ручкой и эмблемой общества «Аненербе» на крышке - нашелся в пещере, - описывает Виктор Котляров. - Ранее одна из жительниц местного поселения Заюково нам рассказывала: во время войны в доме ее родителей проживали немцы. Так вот один из офицеров постоянно ходил с сундучком коричневого цвета. Фашист оберегал его как зеницу ока, никогда не расставался с ним. Похоже, такими саквояжами снабжали членов секретной организации «Аненербе». Были они и у других групп нацистов, ведущих поиски в горах.

Внутри найденного чемоданчика российские путешественники нашли череп и кости, принадлежность которых определить весьма затруднительно.

Странный череп хранили нацисты в найденном в горах сундуке. У существа - большие глаза, ноздри, но нет отверстия для рта.

- Ясно, что это не человек, - рассуждает Котляров. - Но и животному они вряд ли могут принадлежать. Показал останки местному специалисту, он не смог дать однозначного ответа, кто это. У этих существ два ответвления на голове, как будто это рога. У черепов огромные глазницы, две дырочки для носа, но нет рта.

Все, кто их видел, высказывают предположение об инопланетянах. Хоть эта версия и не подтверждена, пока она, как ни странно, остается основной.

Перстень «Эдельвейса»

- Перстень, предположительно принадлежавший егерю из дивизии «Эдельвейс», не наша находка, его показали мне те самые ребята, которые и обнаружили вмерзшую роту в прошлом году, - объясняет Котляров. - Говорят, что там в захоронении и нашли. Однозначно доказать, что он имеет отношение к замороженной роте, пока не можем. Но, кроме этого перстня, у черных поисковиков, оказывается, имеется еще и полный комплект немецкой формы. Они говорят, что обнаружили в горах целый блиндаж. И даже снялись в ней на телефон - это немецкая эсэсовская форма.

- А может, уже разрыть то место, где, по-вашему, находится вмерзшая рота?

- Пока это невозможно. Зимой этого года выпало очень много снега. И в интересующем нас ущелье он до сих пор не растаял. Это все равно что искать иголку в стоге сена. Снег уйдет в лучшем случае в конце августа - начале сентября. Только в период, когда обнажится лед, реально проникнуть в тайну «замороженного батальона». Подождем. Надеюсь, наше терпение будет вознаграждено.

МНЕНИЕ ИСТОРИКА

«Вероятно, фашисты собирались вывезти кости в Германию»

Фотографии находок в горах мы показали Константину Залесскому, историку Третьего рейха, писателю, публицисту.

- В том районе действительно действовала команда Герберта Янкуна (известного в Германии в те годы археолога, историка, профессора), которую направила «Аненербе», - сообщил Залесский. - Она сначала была в Крыму, а потом добралась до Кавказа. Этому есть документальные свидетельства, ее охраняли боевые части СС. Команда занималась исключительно поиском и грабежом археологических артефактов.

Общество «Аненербе» было создано в первую очередь для поиска корней германского народа. И в начале войны команду Янкуна направили на юг Советского Союза, чтобы искать археологические артефакты, которые помогут понять прежде всего готов. По одной из их теорий, это родственные германцам племена.

То есть на Кавказе, по нацистской версии, жили родственные арийцам племена, а значит, это исконно германские земли. Черепа вполне можно отнести к археологическим артефактам, за которыми охотилось «Аненербе» и которые должны были вывезти в Германию. А вмерзшая рота - возможно, это те, кто сопровождал поисковиков «Аненербе».

КОММЕНТАРИЙ АНТРОПОЛОГА

«Похоже на голову барана»

Фотографии черепа мы показали антропологу, старшему научному сотруднику Института археологии и этнографии СО РАН, палеонтологу Николаю Оводову.

- Возможно, это череп барана, - высказал свое мнение Николай Дмитриевич. - Череп, скорее всего, был какое-то время в водном потоке с песком, галькой и с годами деформировался. Я не исключаю, что нацисты могли принять череп за нечто мистическое, даже инопланетное. Обычно поисковики не слишком-то разбираются в костях и черепах. И уж тем более не они проводят экспертизу находок - это делают ученые.

НАХОДКИ

1. Перстень. Изображен профиль обычного солдата в бергмюце - так называлось горное кепи, к которому прикреплены дубовые листья, - объясняет Константин Залесский. - Такое кепи носили в австрийской армии, горные егеря. Внизу цветок эдельвейса - это эмблема горно-егерских частей в вермахте (и не только). Обычно такие перстни изготавливались из серебра низкой пробы, реже из железа.

Скорее всего, это самоделка, каковых в вермахте и СС было бесконечное количество. Говорит лишь о том, что его владелец в 1939 - 1941 годах служил в горнострелковых частях вермахта, скорее всего, в частях, сформированных в Австрии.

2. На крышке сундучка официальная эмблема «Аненербе». Гарнитура, которой выполнена надпись, была распространена в этом «тайном» обществе: стилизовано под руническое письмо, это было модно. Сама надпись Besondere Bekl[eiderung] означает примерно «Особое вложение». Не встречал подобной маркировки, но это вполне возможно, - считает наш эксперт.

http://feldgrau.info/2010-09-02-14-35-19/13293-chto-eto

С Уважением, Владимир.

Только в Красной Армии американский мотоцикл превратили в боевую машину

Сейчас сложно себе представить, что один из самых дорогих и брутальных мотоциклов Америки «Харлей Девидсон» в сороковых годах интенсивно использовался на фронтах Второй Мировой войны, как обычная развозная «мото– тарахтелка» для доставки штабных документов. И только на советско-германском фронте полученные из США по программе «Ленд-Лиза» мотоциклы «Харлей» в руках советских разведчиков, выйдя из статуса тылового транспортного средства, стали настоящей боевой машиной передовых подразделений наступающей Красной армии.

С апреля 43-го года «Харлей Девидсон» становится основным мотоциклом в войсках Красной армии. Всего в Советские порты было доставлено 26 тысяч мотоциклов. Уже в войсках подгоняя к фронтовым условиям эксплуатации «Харлеи» получили более широкое крыло и коляску горьковского автозавода, что позволяло для второго мотоциклиста установить пулемет, был сделан и ряд других усовершенствований для эксплуатации мотоцикла зимой.

Вот, что рассказал в музее среди раритетных мотоциклов прошедший в сражениях от Минска до Кенигсберга долгих пять тысяч фронтовых километров тогда молодой красноармеец-мотоциклист Дмитрий Суворов.

– Нас учили и готовили к получению мотоциклов марки «Индиан», а тут раскрываем ящики и видим другие мотоциклы, все это за несколько часов до отправки на фронт. Всю ночь машины собирали помогая друг другу. Когда утром их обкатали, сюрприз всем понравился. Так на этом «Харлее» и проехал половину Европы.

Среди десятков музейных экспонатов мототехники со всего мира Дмитрий Суворов сразу находит армейский «Харлей Девидсон», знакомый ему до последнего винтика. Именно он не раз вывозил молодого разведчика из-под обстрелов. На нем Дмитрий Суворов проводил разведку, доставлял пакеты из штаба танкового корпуса в пекло танкового боя. Его боевой «Харлей» лишь немного отличался от этого музейного экспоната. Не раз его выбрасывало из седла, было дело, тонул вместе с «Харлеем» в белорусских болотах. 3 июля 44-го года Дмитрий Суворов на своем мотоцикле привел в Минск первую колонну советских танков. Бригада ворвалась в город и с боями прошла его насквозь всего за несколько часов, во многом благодаря разведчику Суворову.

– Этот «Харлей» просто вылитый мой боевой друг, присаживаясь в седло мотоцикла говорит Суворов, правда щиток пришлось сразу снять, потому что на солнце он давал сильные блики. С пол оборота заводился в любое время дня и ночи – только нажал и поехал! Связь с соседями, связь со штабом корпуса, день и ночь на мотоцикле взад вперед челноком. Головешки летели на голову – пролетал. Мина впереди упала – раз, потом смотришь слева упала мина – что делать? А у меня сразу автоматически – не думая – полный газ и вперед! Один из эпизодов этого дня попал на картину белорусского художника Валентина Волкова. Он был очевидцем освобождения Минска и с поразительной точностью воспроизвел, как жители встречают первый советский танк. Рядом с ним – фигура мотоциклиста. И пусть здесь нет портретного сходства, а «Харлей» художник заменил советским М-72-м, очевидно, что на полотне – Дмитрий Суворов – других разведчиков-мотоциклистов в бригаде не было.

– До сих пор хорошо помню, как на рассвете 3 июля Белорусские партизаны вывели танковую бригаду на окраину Минска. Я, как связист и разведчик, ехал на мотоцикле с первой колонной советских танков. С небольшого холма в утреннем тумане был виден практически весь город. Я наклонился вперед, автомат снял с предохранителя и газу, следом рванули наши тридцатьчетверки. Так весь день носился под обстрелом по улицам города, обеспечивая связь подразделений. А когда очистили центр, и беспорядочная стрельба переместилась к окраинам пришли с цветами женщины и дети. Люди рады были обнимали и целовали нас, грязных чумазых.

– Не думайте, что кроме «Харлея» я тогда больше мотоциклов не видел мне есть с чем сравнивать. В училище изучал советский мотоцикл М-72-й и «Индиан», несколько дней воевал на трофейном немецком «Цундапе» – сейчас они все соседи по экспозиции с «Харлем». Я рад, что судьба меня свела с этим железным конем, по хорошей дороге «Харлей» разгонялся почти до сотни километров в час.

Со своим «американцем» Дмитрий Суворов расстался в восточной Пруссии за два дня до Победы и вот, спустя 70 лет, он снова в седле. Руки привычно находят рычаг переключения скоростей, ручки газа и тормоза. – Из штаба поступило предписание отправить учиться в танковое училище, пришлось сдать и мотоцикл, и оружие. А наутро объявляют – Победа! Я ведь тогда, считай, еще мальчишка: так обидно было, что радость нечем выразить.

Ни посигналить, ни в воздух отсалютовать из автомата!.. – со смехом вспоминает свое прощание с легендой Дмитрий Николаевич.

Приятно ему окунутся в молодость, вспомнить боевых друзей в том числе сделанных из металла.

Говоря об музейном мотоцикле хранитель и владелец коллекции Яков Кузнецов, рассказал:

– Этот «Военный Харлей» нам достался случайно, он просто чудом сломался до того, как полностью проржавел и развалился и прошлый владелец, убрав в сарай, забыл об его существовании. Спустя многие годы он достался нам практически в первозданном виде, таким, каким был на войне, со всеми фронтовыми переделками. Сейчас мотоцикл отреставрирован под исходный Американский образец и укомплектован пистолетом-пулеметом Томпсона, но на самом деле именно на этом мотоцикле вместо Томпсона была приделана саперная лопата – ну то, что приделывали наши бойцы, потому что у наших были ППШ. Очень приятно хранить частичку нашей Победной истории!

Автор текста и фото – Владислав Белогруд
Материал сайту «Отвага» предоставлен автором
В редакторской версии материал был опубликован в газете «Красная Звезда», 22.04.2015 г.
http://otvaga2004.ru/na-zemle/na-zemle- … -suvorova/

С Уважением, Владимир.

На всем протяжении Второй Мировой войны единственным видом военных действий, в которых инициатива с самого начала принадлежала вооруженным силам союзников по антигитлеровской коалиции, оставалась высадка морских десантов. Для проведения таких операций войска США и Великобритании располагали достаточным количеством десантных судов разных типов. Но всякий раз, когда готовилось очередное вторжение, выяснялось, что большинство типов амфибийных средств практически безоружно. В связи с этим появлялось огромное количество фронтовых импровизаций, не привязанных ни к каким стандартам.

Конечно, столь острую проблему, как организация эффективной огневой поддержки десанта, так решить невозможно. Но не вызывать же огонь тяжелой корабельной артиллерии, чтобы уничтожить ожившее пулеметное гнездо в паре сотен метров от десантных судов, приближающихся к берегу? Это не только неразумно, но и опасно. Поэтому в конце 1943 г. американский Артиллерийский исследовательский центр, расположенный на Абердинском полуострове, подготовил программу испытаний, призванных определить возможности увеличения огневой мощи стандартных высадочных средств – десантных барж, амфибий DUKW и LVT.

Полевые эксперименты начались в январе 1944 г. и продолжались до апреля. За это время было опробовано огромное количество всевозможного вооружения и выработаны соответствующие рекомендации. Так, полностью неподходящими комбинациями транспортных машин и огневых средств были признаны: 106-мм миномет на шасси DUKW, 75-мм гаубица на LVT2, 105-мм гаубица на шасси LVT4, 4-ствольная зенитная установка на LCT-6.

В дальнейшем по «рекомендации» командования проведение испытаний форсировали «в связи со сложившейся обстановкой» – подготовка к операции «Оверлорд» шла полным ходом.

Подготовка танка М4 к стрельбе с борта десантной баржи LCM-6. На лобовой броне установлен ограничитель поворота

Танк «Шерман Каллиоп» на борту баржи LCM-6. Несколько стволов повреждено из-за снарядов

Экспериментаторы поставили цель определить не только принципиальную возможность ведения огня из высаживаемого вооружения различных видов и типов с борта десантных судов, но и степень эффективности стрельбы, расход боеприпасов. Также требовалось составить спецификации на необходимые изменения в конструкциях десантных судов и транспортных средств.

В отчетах по испытаниям указывалось, что поскольку стрельбы на ходу производились в спокойных водах Чесапикского залива, то практически невозможно предсказать потенциальную точность огня при десантировании в зонах с океанским прибоем. Факт, что кучность огня на волне уменьшается, можно было констатировать и заранее, однако никто не знал, насколько именно. Само собой, сильная качка затрудняла стрельбу, и в этих условиях лучшие результаты показали орудия средних танков – у машин типа М4 они были снабжены гироскопом. Кроме того, бронетехника, установленная в трюмах танкодесантных барж, могла стрелять прямой наводкой через аппарель – габариты позволяли. В то же время, расчетам буксируемых артиллерийских систем, смонтированных на месте танков, приходилось стрелять поверх аппарели. При этом сама аппарель получала повреждения от воздействия газовой струи выстрела. Узлы крепления следовало усилить, чтобы она не открывалась при стрельбе.

Некоторые нюансы, выяснявшиеся во время испытаний, удивляли даже бывалых танкистов-испытателей и экспертов по вооружению. Так, например, оказалось, что танк «Шерман» с борта десантной баржи LCM-6 может вести огонь только после установки на его корпус ограничителя поворота башни. В противном случае, повреждения аппарели были неизбежны. «Шерман Каллиоп» с ракетной пусковой установкой Т-34 на башне не смог применить орудие, но зато весьма эффективно вел огонь реактивными снарядами по площадям.

105-мм буксируемые гаубицы могли стрелять с палубы десантных барж поверх аппарели, но их требовалось очень тщательно закреплять на днище при помощи расчалок.

57-мм орудие М1 даже попытались установить в импровизированном пушечном порте, прорезанном в носовой аппарели баржи LCVP. Но для этого на палубе пришлось соорудить из брусьев нечто вроде постамента, очень мешавшего выгрузке всей остальной техники, размещавшейся позади орудия. То есть сама прорезь в аппарели не мешала, но сопутствующие сложности были признаны недопустимыми для высадки на вражеском побережье. Так что пришлось признать, что подобная установка 57-мм пушек себя не оправдывает.

Сверхмощная 203-мм гаубица также потребовала специальных подкреплений на палубе. Однако их монтаж и демонтаж отбирали до 30 мин драгоценного времени.

Опытные танки Т26Е1 вели огонь с борта десантной баржи

105-мм гаубицы зафиксированы расчалками на палубе баржи

203-мм гаубица установлена на подкрепления палубы и готова стрелять поверх аппарели

Десантная баржа LCM-6 с танками М5А1 и 106-мм минометами на борту

С целью экономии места зенитные орудия на своих «раскрывающихся» лафетах устанавливали в корпусах десантных барж под углом и также самым тщательным образом крепили стальными расчалками.

В отчетах об испытаниях отмечалось, что 90-мм и 120-мм зенитные орудия были удобны тем, что могли стрелять поверх борта и рампы практически в любую точку горизонта, но при этом от «дульной волны» на автомобиле-тягаче очень часто вылетали все стекла, а транспортировать пушки отдельно от машин было совершенно неприемлемо.

Очень хорошо зарекомендовали себя танки М5А1, которые доставлялись на баржах LCM-6. Правда, из-за высокой рампы они не могли стрелять прямо вперед, но зато имели достаточную высоту, чтобы стрелять поверх борта в стороны. К тому же баржи этого типа были дополнительно оснащены парой 106-мм минометов, опорные плиты которых укладывались в деревянные ящики, засыпанные песком. Два 106-мм и два 37-мм орудия и четыре 7,62-мм пулемета – это была солидная огневая мощь для столь небольшого суденышка. При этом, чтобы не уменьшать боекомплект танков, предназначенных для «работы» на берегу, рекомендовалось подавать дополнительные боеприпасы снаружи, через открытые люки. В таком варианте их не потребовалось бы экономить в бою.

Опыт своих американских коллег по достоинству оценили и восприняли англичане. Так, первоначально они получали из США десантные бронетранспортеры LVT2, вооруженные всего лишь двумя пулеметами: одним 12,7-мм и одним 7,62-мм. Однако вскоре пулеметов стало уже три на каждом «борту», а затем англичане установили на LVT2 турель с 20-мм автоматической пушкой «Полстен». Также выяснилось, что этой амфибии вполне по силам транспортировать на себе 17-фунтовое (76,2-мм) орудие Мк.1. Данная модификация машины получила обозначение LVT(A)2. Ее отличали и две специальные откидные рампы, по которым орудие можно было скатить на землю после его доставки на берег.

Австралийцы, также готовившиеся к десантным операциям на Тихом океане и получившие из США по ленд-лизу 30 LVT(A), 100 LVT(A)2 и две сотни десантных автомобилей DUKW, также мечтали об усилении огневой мощи амфибийной техники. Для этого было решено оснастить бронетранспортеры пусковыми установками реактивных снарядов калибра 4,5 дюйма (114 мм). Тем более, что такие снаряды американцы уже применяли с LVT в ноябре 1943 г. во время десантирования на атолл Кваджалейн. В той операции ракеты были установлены на 24 машинах по бортам в задней части корпуса, что оказалось не слишком удобно, так как во время движения многие боеприпасы были залиты водой, которая замкнула электрические цепи. Тем не менее даже те снаряды, что удалось запустить, оказали на японцев значительное психологическое воздействие, так как ничего подобного они не ожидали.

Палубный рым и расчалки для крепления орудия на десантной барже

57-мм орудие M1 установлено в порте, прорезанном в аппарели баржи LCVP

Австралийцы при помощи инженеров из США сконструировали принципиально новую пусковую установку, которая состояла из пускового ствола и расположенного над ним накопителя. Одна ракета помещалась в стволе и шесть – в накопителе. А поскольку на каждом LVT(A)4 должно было монтироваться по две такие установки, понятно, что без перезарядки такая машина могла выпустить по врагу целых 12 снарядов.

Во время испытаний ракеты отстреливались по одной или же автоматически, с интервалом 0,3 с. Скорость ракеты при выходе из ствола достигала 106 м/с, дальность полета составила 990 м. Сначала испытания проводились с машиной без экипажа, а отстреливалось лишь по три снаряда в автоматическом режиме. Но после нескольких серий, в которых система хорошо себя зарекомендовала, стрельбы были проведены уже по полной программе и со штатным экипажем на борту. Все танкисты получили шлемы с усиленной акустической защитой, впоследствии никто из них не сообщал о каких-либо неудобствах во время стрельбы.

Загрузка пусковых установок была 100-процентной – все 12 ракет, залп производился в автоматическом режиме за 3,15 с. Снаряды ложились на расстоянии около 1080 ярдов от места выстрела, но с большим разбросом в обе стороны. В то же время отмечалось, что разрыв такого количества ракет в районе цели менее чем за 4 с давал внушительный эффект, поскольку каждая ракета срабатывала адекватно снаряду 105-мм гаубицы. Вскоре система была принята в войсках и еще долго состояла на вооружении австралийских Вооруженных сил, однако в других армиях не применялась.

Так была доказана возможность значительного усиления огневой мощи десантируемых войск при ведении огня с десантных судов высаживаемой техникой, причем лучше других себя зарекомендовали танки и многозарядные реактивные установки, как на самих десантных машинах и судах, так и установленные на танковых башнях.

Проекции бронетранспортера-амфибии LVT(A)2 с установленной на крыше 76,2-мм противотанковой пушкой типа QF (17-фунтовая). США, 1944 г.

Сверху: бронетранспортер-амфибия LVT2, вооруженный 20-мм автоматической пушкой «Полстен». США, 1944 г. Снизу: бронетранспортер-амфибия LVT(A)4 с пусковой установкой для 10-12 реактивных снарядов (4,5-дюймовые). Австралия, 1945 г.

Вячеслав Шпаковский
Журнал «Танкомастер» № 6 / 2003 г.
http://otvaga2004.ru/tanki/v-boyah/tanki-s-morya/

С Уважением, Владимир.

Применять ручные гранаты для борьбы с танками начали еще в Первую Мировую. В 1920–30-е гг. в качестве противотанковых средств рассматривали связки осколочных гранат и тяжелые гранаты для разрушения заграждений (вроде гранаты Новицкого), считая их «важным оборонительным средством… особенно в случаях внезапного нападения бронечастей на закрытой местности». Действенность гранат против танков показали испанская, японо-китайская, советско-финская войны. Потребность в противотанковых (ПТ) ручных гранатах во время Второй Мировой войны оказалась больше ожидавшейся.

ФУГАСНЫЕ ГРАНАТЫ

Советская фугасная противотанковая граната РПГ-40В нашей стране ускорить принятие специальных фугасных ПТ гранат ударного
действия заставил опыт советско-финской войны. Поначалу отрабатывалась сравнительно легкая граната, но ее бронепробиваемость – всего 10 мм.– была явно недостаточной. И в 1940 г. на вооружение РККА поступила граната РПГ-40 ударного действия, созданная М.И. Пузыревым в ГСКБ-30 при заводе №58 им. К.Е. Ворошилова. Она имела массу 1200 г при массе заряда ВВ 760 г, цилиндрический жестяной корпус, была способна пробивать броню толщиной до 20 мм. В рукоятке помещался инерционный запал мгновенного действия с ударным механизмом и предохранительной чекой. Перед броском в центральную трубку корпуса вставляли детонатор – по образцу осколочной РГД-33. Предусмотренная дальность броска составляла 20–25 м. На корпус наносился текст инструкции по применению гранаты. У бойцов такие гранаты получили прозвище «Танюша».

Советская фугасная противотанковая граната РПГ-40

Граната РПГ-41 имела такую же конструкцию, как и РПГ-40, но отличалась от нее увеличенным с 760 до 1400 г зарядом ВВ

Фугасные гранаты рекомендовалось метать по гусеницам, ходовой части, под башню или на крышу моторного отделения танка. Понятно, что сделать это можно было только при подходе танка вплотную и из укрытия – иначе сам боец был бы поражен взрывом. Тяжелые ПТ гранаты могли использоваться также для «разрушения прочных закрытий».

Уже вскоре граната перестала соответствовать назначению – при взрыве на поверхности брони толщиной свыше 20 мм она образовывала лишь вмятину, не вызывая опасных отколов с внутренней стороны, а действие взрывной волны на внешнее оборудование танка не приводило к его остановке. И в 1941 г. Пузырев создал РПГ-41 – с увеличенным до 1400 г зарядом ВВ и повышенной до 25 мм бронепробиваемостью. Однако уменьшившаяся дальность броска не способствовала широкому применению РПГ-41.

В ходе войны противотанковые гранаты делались и «на местах». Так, в июле 1941 г. Военный совет Северного фронта выдал задание на разработку ручной ПТ гранаты для производства на предприятиях Ленинграда. Конструктор М.Г. Дьяконов на основе своей же осколочной РГД-33 с помощью изобретателя А.Н. Селянкина создал фугасную гранату с увеличенным до 1000 г зарядом ВВ, также получившую обозначение РПГ-41. До конца 1941 г. в Ленинграде выпустили около 798 тыс. этих гранат.

Фугасные гранаты с увеличенным зарядом заводского и полукустарного производства применялись также при обороне Одессы и Севастополя, различные их варианты создавались в партизанских мастерских.

Английская фугасная граната №73 (AT) ударного действия внешне напоминала термос и имела жестяной цилиндрический корпус длиной 240 и диаметром 80 мм, массу 1,9 кг, инерционный запал с предохранительным рычагом. Запал укрывался предохранительным колпачком, который крепился липкой тесьмой. Перед броском снимался колпачок и выдергивалась чека. Дальность броска составляла 10–15 м.

Английская фугасная ПТ граната №73 (AT): 1 – предохранительный колпачок; 2 – липкая тесьма; 3 – корпус

КУМУЛЯТИВНЫЕ ГРАНАТЫ

При большой массе эффективность фугасных ПТ гранат скоро перестала соответствовать их назначению. Положение в корне изменило использование кумулятивного эффекта (у нас тогда предпочитали термин «бронепрожигающий»).

В 1943 г. почти одновременно появляются ручная кумулятивная граната РПГ-43 на вооружении РККА и PWM-1(L) – у германского вермахта.

Граната PWM-1(L) имела каплевидный корпус и деревянную рукоятку. Корпус вмешал заряд из сплава тротила с гексогеном. Внутри рукоятки помещался детонатор, а на конце ее – чувствительный инерционный взрыватель, срабатывающий от удара при любом угле встречи. Вокруг рукоятки укладывался матерчатый стабилизатор, раскрываемый четырьмя пружинными пластинами и обеспечивавший полет гранаты головной частью вперед и минимальный угол встречи. Кроме того, раскрывшийся после броска стабилизатор вырывал чеку взрывателя. На корпусе имелось ушко для подвешивания к поясному ремню. Масса гранаты составляла 1,45 кг, заряда – 0,525 кг, диаметр корпуса – 105 мм, длина – 530 мм, бронепробиваемость по нормали – 150 мм, под углом 60 градусов – до 130 мм.

Советская кумулятивная граната РПГ-43 была разработана главным конструктором ГСКБ-30 Н.П. Беляковым в конце 1942 – начале 1943 г. В апреле она прошла полигонные, а затем и войсковые испытания и вскоре была принята на вооружение. Уже летом 1943 г. она начала поступать в войска.

Корпус РПГ-43 имел плоское дно и коническую крышку. Съемная рукоятка вмещала инерционный запал, двухленточный стабилизатор и предохранительный механизм: Уложенный стабилизатор прикрывался колпаком. Перед броском следовало снять рукоятку и вращением запала поджать его пружину. Рукоятка вновь присоединялась, за кольцо вынимался предохранительный шплинт. После броска отлетала предохранительная планка, и колпак сползал с рукоятки, вытягивая стабилизатор. Масса гранаты составляла 1,2 кг, заряда – 0,65 кг, бронепробиваемость по нормали – 75 мм.

Советская кумулятивная ПТ граната РПГ-43, внешний вид и разрез: 1 – корпус; 2 – запал; 3 – стабилизатор; 4 – рукоятка

Советская кумулятивная ПТ граната РПГ-6, внешний вид и разрез: 1 – корпус; 2 – дно корпуса; 3 – запал; 4 – рукоятка

Появление на Курской дуге тяжелобронированных германских танков и САУ заставило повышать бронепробиваемость ПТ средств до 100–120 мм. В Московском филиале НИИ-6 Наркомата боеприпасов (исследования кумулятивных боевых частей прошли в НИИ-6 еще осенью 1941 г.) конструкторы М.З. Полевиков, Л.Б. Иоффе, Н.С. Житких разработали кумулятивную гранату РПГ-6, прошедшую войсковые испытания уже в сентябре 1943 г. и принятую на вооружение в конце октября. Граната, подобно немецкой PWM-1(L), имела каплевидный корпус с зарядом, составленным из двух шашек, и дополнительным детонатором, рукоятку с инерционным запалом, капсюлем-детонатором и ленточным стабилизатором. Ударник запала блокировался чекой. Ленты стабилизатора (две длинные и две короткие) укладывались в рукоятке и удерживались предохранительной планкой. Перед броском вынимался предохранительный шплинт. После броска отлетала предохранительная планка, вытягивался стабилизатор, выдергивалась чека ударника – запал оказывался на боевом взводе. Таким образом, система предохранения РПГ-6 была трехступенчатой (у РПГ-43 – двухступенчатая). Масса РПГ-6 – 1,13 кг, заряда – 0,6 кг, дальность броска – 15–20 м, бронепробиваемость – до 100 мм. Отсутствие точеных и резьбовых деталей, применение штамповки и накатки позволили наладить серийное производство РПГ-6 еще до конца года.

Для защиты от кумулятивных снарядов и гранат в 1943–1945 гг. танкисты воюющих армий использовали различные сетки и экраны. Несмотря на снижение роли ручных ПТ гранат, РПГ-43 и РПГ-6 после войны долго оставались на вооружении Советской армии, а также армий стран социалистического лагеря.

МЯГКИЕ, ЛИПКИЕ, МАГНИТНЫЕ ГРАНАТЫ

Недостатком ручных ПТ гранат была задержка в срабатывании запала, отчего попавшая в цель граната могла взорваться, уже скатившись или отскочив от брони. Потому предпринимались различные попытки «прикрепить» гранаты к броне вражеских танков.

Англичане создали «мягкую» гранату №82: корпусом ей служил трикотажный мешок, снизу стянутый тесьмой, а сверху заправленный в металлическую крышку, на которую навинчивался запал, прикрытый колпачком. Эта граната, получившая из-за своей формы прозвище «Gammon» (окорок), металась на малую дальность и не скатывалась с горизонтальных поверхностей. Для поражения танка считалось необходимым попадание на крышу башни или кормы двух «окороков». В определенном смысле развитием таких – сомнительных уже и на тот момент – «бронебойных» зарядов стали появившиеся после войны бронебойные снаряды с пластичным ВВ.

Английская «мягкая» ПТ граната №82 («окорок»): 1 – предохранительный колпак; 2 – шерстяные прокладки; 3 – детонатор; 4 – дополнительный детонатор (тетрил); 5 – разрывной заряд; 6 – трикотажный мешок

Английская фугасная ПТ граната №74 (ST) («липкая бомба»): 1 – стеклянная колба с нитроглицерином; 2 – предохранительная чека; 3 – корпус запала (рукоятка)

В 1940 г. англичане взяли на вооружение так называемую «липкую бомбу» – фугасную гранату №74 (ST). Стеклянный шар (колба) диаметром 110 мм снаряжался нитроглицерином и помещался в шерстяной мешок, покрытый липкой массой. Дистанционный пятисекундный запал с чекой помещался в рукоятке. Масса гранаты – 1,3 кг, общая высота – 260 мм. Перед броском снимался жестяной кожух и выдергивалась чека. Однако к вертикальной или влажной броне граната не прилипала, а из-за чрезвычайно высокой чувствительности нитроглицерина к толчкам была более опасной для метающего, чем для противника.

Германская «приклеивающаяся» кумулятивная ПТ граната, внешний вид и разрез: 1 – корпус; 2 – кумулятивный заряд; 3 – дно корпуса; 4 – войлочная подушка; 5 – предохранительный колпачок подушки; 6 – капсюль-детонатор; 7 – терочный запал

Более практичной оказалась немецкая кумулятивная «приклеивающаяся» граната. Она состояла из корпуса с кумулятивным зарядом, дна с войлочной подушкой, капсюля-детонатора и терочного дистанционного запала, аналогичного ручным осколочным гранатам. Войлочная подушка пропитывалась клеем и прикрывалась колпачком, который снимали только перед броском. Граната имела длину 205, диаметр 62 мм и предназначалась для борьбы с легкими танками и бронемашинами.

Но, пожалуй, наиболее интересной по замыслу была немецкая магнитная граната Heft H.3 (Heft Hohladung – «ручной кумулятивный заряд»). Внешне она напоминала воронку. В коническом корпусе помещался заряд (гексоген с тротилом), на дне крепились три постоянных магнита, фиксировавших гранату на броне в наиболее выгодном положении. От размагничивания магниты предохраняла съемная железная арматура. В рукоятке находился стандартный терочный запал с замедлением 4,5 или 7 секунд. Общая длина – 300 мм, диаметр дна – 160 мм. Граната обычно «сажалась» на танк при его прохождении над окопом (щелью), хотя допускалось и метание на дальность до 15 м. Магнитная граната была уже близка к противотанковым минам.

Сами же немцы в 1944–45 гг. защищали свои танки и САУ от магнитных гранат обмазкой «циммерит» – ее слой толщиной в 5–6 мм значительно ослаблял силу притяжения магнитов, а кроме того, защищал машины от «липких» и зажигательных гранат.

Портативные магнитные мины-гранаты использовали также японцы в боевых действиях на островах Тихого океана; американские танкисты защищали от них борта и корму машин пакетами из деревянных брусков.

Германская магнитная кумулятивная граната Heft H.3 («ручной кумулятивный заряд»): 1 – корпус; 2 – кумулятивный заряд; 3 – терочный запал; 4 – магнит

ПРОТИВОТАНКОВЫЕ ГРАНАТЫ В БОЮ

Несколько слов о способах применения противотанковых гранат. Боевой устав пехоты РККА 1938 г. для борьбы с прорвавшимися танками предлагал создавать группы истребителей танков со связками гранат и зажигательными бутылками. Уже 6 июля 1941 г. Приказ Ставки Верховного Командования по усилению борьбы с танками потребовал «немедленно создать в полках и батальонах роты и команды по истреблению танков». В первые месяцы войны фугасные гранаты, связки осколочных гранат и бутылки были фактически единственными противотанковыми средствами нашей пехоты. При малой – не более 25 м – дальности действия таких средств и частом отсутствии артиллерии это снижало эффективность таких команд и приводило к большим потерям…

Осенью 1941 г. в войска начали поступать противотанковые ружья, и группы истребителей танков, создававшиеся во всех стрелковых частях, действовали теперь совместно с бронебойщиками. Да и сами расчеты ПТР на позиции готовили к бою противотанковые гранаты и зажигательные бутылки.

О значении истребителей танков в битве под Москвой свидетельствуют документы Западного фронта. 21 октября Военный совет фронта приказал сформировать «в каждом стрелковом полку – по одному истребительному противотанковому отряду в составе одного среднего командира и 15 бойцов… 150 противотанковых гранат, 75 бутылок КС, ППШ – 3, противотанковые мины, полуавтоматические винтовки». В приказе Командующего фронтом генерала армии Жукова указывалось: «Истребители танков с противотанковыми гранатами, связками обычных гранат и бутылками с горючей жидкостью являются действенным средством ближнего боя против танков». Военный совет фронта даже предлагал поощрять бойцов за уничтожение танка гранатой или бутылкой суммой в 1000 рублей, за три танка представлять к ордену «Красной Звезды», за пять – «Красного Знамени», десять и более – к званию Героя Советского Союза.

С 1943 г. выпуск противотанковых гранат в СССР неуклонно снижался – расчет явно делался на рост возможностей полковой и батальонной артиллерии. Но артиллерия не могла решить проблем ПТО пехотных подразделений.

Установка магнитной гранаты на танк

ГРАНАТА ИЛИ РПГ

Если в вермахте ручные кумулятивные гранаты были очень скоро вытеснены ручным противотанковым гранатометом «Панцерфауст» (он же – «фаустпатрон»), то в РККА они и в конце войны оставались основным противотанковым средством ближнего боя.

Противотанковые ружья уже с 1943 г. быстро утрачивали свое значение в борьбе с танками, а оружия, способного занять эту нишу, принято не было. Не удивительно, что наши пехотинцы охотно использовали трофейные «фаустпатроны». Среди руководства РККА и военной промышленности, по словам бывшего начальника ГАУ Н.Д.Яковлева, «не нашлось активных сторонников таких средств противотанковой борьбы, как фаустпатрон». Хотя соответствующие работы велись рядом коллективов. В связи с той же РПГ-6, например, можно вспомнить разработку ручного гранатомета в возглавляемом И.М. Найманом специальном технологическом бюро НИИ-6. Гранатомет ПГ-6 с помощью специального холостого винтовочного патрона выстреливал гранату РПГ-6 в поддоне на дальность до 150 м, или же 50-мм артиллерийскую мину – до 500 м (по живой силе). Общая масса системы составляла около 18 кг. Партию ПГ-6 подготовили для войсковых испытаний к началу 1945 г. С окончанием войны работы над этой системой прекратили, а вскоре на вооружение поступили первые отечественные реактивные ручные противотанковые гранатометы РПГ-1 и РПГ-2.

Бойцы РККА изучают германский «Фаустпатрон»

Семен Федосеев. Рис. Михаила Шмитова
Журнал «Оружие» №02-2000
http://otvaga2004.ru/kaleydoskop/kaleyd … tiv-tanka/

С Уважением, Владимир.

Обычно пишут, что это две столкнувшихся пули из битвы при Галлиполи, 1915-16. Очень необычный экспонат !
Многие уже видели в интернете две пули столкнувшиеся в полете. Давайте разберем...

Как сообщается это пули времён Крымской войны — французская и русская — найдены при раскопках.

Давайте для начала вспомним что это за  битва при Галлиполи.

Битва при Галлиполи, известная также как Дарданелльская операция, была одной из самых кровавых в Первой мировой войне.

К февралю 1915 года боевые действия велись на всех фронтах Первой мировой войны. Османская империя, которую называли «больным человеком Европы», продолжала оказывать странам Антанты сопротивление. Порой вполне ожесточенное — сказывалась обида на европейские державы, которые к началу XX века оказались катализатором окончательной стагнации некогда могучей империи. Последней каплей стал отказ Великобритании передавать османам дредноуты «Решадие» и «Султан Осман I», за покупку и оснащение которых турки выложили буквально последние деньги.

Стратегическое решение не отдавать корабли принял первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль. Он же в феврале 1915 года решил, что европейцам пора отвоевать Стамбул.

Хотя сам по себе Стамбул никому был не нужен. На протяжении веков сначала Константинополем, а затем его переименованной реинкарнацией многие пытались или мечтали завладеть из-за проливов. Босфор и Дарданеллы соединяют Эгейское море с Мраморным морем, а его — с Черным морем.

Всего этого могло бы и не быть, но Черчилль окончательно уверился в необходимости захвата проливов после того, как об этом попросили русские. А сделали они это по причине того, что боевые действия против Турции на Кавказском фронте осложнились: османы пытались вовлечь в войну против Российской империи Персию и Афганистан.

Если говорить простым языком, то пользуясь тем, что оcманский султан был одновременно и халифом, турки попытались объявить России джихад и призвать на него эти страны.

Союзники видели это и решили не медлить. Операция началась 19 февраля, когда суда англо-французского флота вошли в пролив и начали обстрел османских фортов. К тому моменту форты были значительно укреплены, а вокруг них на воде были размещены мины.

На пуле, которую пробило, нет следов от нарезки ствола, следовательно ей не стреляли. Скорее всего это был целый патрон (в пулемётной ленте, в винтовке, ящик с патронами) в который попала пуля. Гильзу удалили и выставили композицию в музей.

Обстрел продолжался несколько часов, но существенного ущерба турецким укреплениям не нанес. Операция прекратилась почти на неделю, однако теперь высадке на берег помешали мины. После нескольких совещаний было решено провести генеральную атаку.

Однако Антанта снова потерпела фиаско — сначала корабли налетели на мины, которые османы поставили глубокой ночью. А затем начался массированный обстрел.

Было решено действовать иначе — высадить на Галлипольский полуостров наземный десант, который захватил бы форты и открыл путь на Стамбул. Поскольку сил не хватало, Великобритания отправила воевать австралийцев и новозеландцев. Дарданелльская операция стала для них и боевым крещением, и одной из главных трагедий. Всего в наземной операции со стороны Антанты приняла участие 81 тыс. человек. Правда, возобновить операцию было решено лишь 25 апреля.

Высадка по всем направлениям довольно быстро превратилась в кровавую баню. Англичан и французов не спасла даже поддержка бронепалубного крейсера «Аскольд», прибывшего им на помощь. Символично, что уже после революции этот корабль англичане реквизируют, переименуют в «Glory IV», а затем в плачевном состоянии продадут Советской России, которой придется заплатить Германии для того, чтобы утилизировать некогда отличное судно.

За одно лишь 25 апреля погибли более 18 тыс. солдат со стороны Антанты. Потери турков были в несколько раз меньше.

Удивительно, но бои продолжались вплоть до августа 1915 года. При этом участие в них принимали в основном не сами англичане и французы. Помимо упомянутых австралийцев и новозеландцев воевали сенегальцы, алжирцы, индусы. То разгораясь, то затухая, операция была завершена в январе 1916 года. По примерным оценкам, со стороны Антанты погибли 250 тыс. человек. Примерно столько же погибших было и со стороны Османской империи.

Черчилль ушел в отставку и после недолгих раздумий отправился на Западный фронт. А Россия продолжала надеяться, что Босфор и Дарданеллы ей все-таки достанутся. Но глядя на то, что произошло с союзниками, с реализацией этих планов особо не торопилась.

Так моглали в таком кровопролитном сражении возникнуть такая конструкция из столкнувшихся в полете пуль ?

На пуле, которую пробило, нет следов от нарезки ствола, следовательно ей не стреляли. Скорее всего это был целый патрон (в пулемётной ленте, в винтовке, ящик с патронами) в который попала пуля. Гильзу удалили и выставили композицию в музей.

Как вы считаете ?

Коммент:

Даже, если предположить, что пробитая пуля сделана из гораздо более мягкого металла, чем пробившая (иначе бы они обе одинаково деформировались), все равно - она не смогла бы пробить такое аккуратное отверстие, т.к. в момент соприкосновения обе пули придали бы друг другу момент вращения и просто разлетелись бы, вращаясь и изменив свои траектории.

Такое возможно лишь, если пробитая пуля была неподвижно закреплена.

http://feldgrau.info/fejk/12032-dve-sto … -kopilku-2

С Уважением, Владимир.

Попросил его глянуть, пусть скажет свое мнение по поводу этого материала.

Самая первая тема в "Боевой технике" №1 была о гибели замечательного корабля, с удивительной и трагичной судьбой, о линкоре "НОВОРОССИЙСК". Сегодня , в выпуске №3 будут новые или во всяком случае дополненные материалы на эту тему.

В последнее воскресенье октября ветераны линкора «Новороссийск» и общественность Севастополя отметили скорбную 60-ю годовщину гибели флагмана Черноморского флота СССР. В результате этой трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде, в одну ночь погибли свыше 800 человек. Линкор перевернулся, и в его корпусе, как в стальной могиле, оказались сотни моряков, которые вели борьбу за корабль…

Материалы о гибели линкора «Новороссийск» я стал собирать в конце 80-х годов с легкий руки начальника Аварийно-спасательной службы ВМФ СССР контр-адмирала-инженера Николая Петровича Чикера. Это был легендарный человек, инженер-судостроитель, настоящий эпроновец, крестник академика А.Н. Крылова, друг и заместитель Ива Кусто по международной федерации подводной деятельности. Наконец, самое главное в этом контексте – Николай Петрович был командиром экспедиции особого назначения ЭОН-35 по подъему линкора «Новороссийск». Он же разрабатывал и генеральный план подъема корабля. Он же руководил всеми подъемными работами на линкоре, включая его перевод из Севастопольской бухты в бухту Казачья. Вряд ли кто-нибудь еще знал о злополучном линкоре больше, чем он. Я был потрясен его рассказом о трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде Севастополя, о героизме моряков, стоявших на своих боевых постах до конца, о мученической гибели тех, кто остался внутри перевернувшегося корпуса…

Оказавшись в тот год в Севастополе, я принялся разыскивать участников этой горькой эпопеи, спасателей, свидетелей. Их оказалось немало. К нынешнему дню, увы, больше половины ушли из жизни. А тогда еще были живы и главный боцман линкора, и командир дивизиона главного калибра, и многие офицеры, мичманы, матросы «Новороссийска». Шел по цепочке – от адреса к адресу…

По великому счастью, меня познакомили со вдовой командира электротехнического дивизиона Ольгой Васильевной Матусевич. Она собрала обширный фотоархив, в котором можно увидеть лица всех погибших на корабле моряков.

Очень помог в работе тогдашний начальник технического управления Черноморского флота контр-адмирал-инженер Юрий Михайлович Халиулин.

Крупицы правды о гибели линкора я узнавал из первых уст и документов, увы, в ту пору еще засекреченных.

Мне удалось поговорить даже с бывшим командующим Черноморским флотом в тот роковой год – вице-адмиралом Виктором Пархоменко. Информационный диапазон был предельно широк – от комфлота и командира аварийно-спасательной экспедиции до матросов, которым удалось выбраться из стального гроба…
В папке «особой важности» хранилась запись беседы с командиром отряда боевых пловцов Черноморского флота капитаном 1 ранга Юрием Плеченко, с сотрудником контрразведки ЧФ Евгением Мельничуком, а также с адмиралом Гордеем Левченко, который в 1949 году перегонял линкор «Новороссийск» из Албании в Севастополь.

И я засел за работу. Главное было не утонуть в материале, выстроить хронику события и дать каждому эпизоду объективный комментарий. Довольно объемный очерк (на две газетных полосы) я озаглавил названием картины Айвазовского «Взрыв корабля». Когда все было готово, отнес очерк в главную советскую газету – «Правду». Очень надеялся, что этому авторитетному изданию разрешат сказать правду о гибели «Новороссийска». Но даже в «эпоху» горбачевской гласности это оказалось невозможным без разрешения цензора. «Правдинский» цензор отправил меня к военному цензору. А тот – еще дальше, точнее выше – в Главный штаб ВМФ СССР:

– Вот если начальник Главного штаба подпишет, тогда печатайте.

Начальник Главного штаба ВМФ СССР адмирал флота Николай Иванович Смирнов лежал в госпитале. Он проходил обследование перед увольнением в запас и согласился встретиться со мной в палате. Еду к нему в Серебряный переулок. Палата с уютом хорошей двухкомнатной квартиры. Адмирал внимательно прочитал привезенные гранки, вспомнил, что и он, тогда еще капитан 1 ранга, принимал участие в спасении «новороссийцев», оказавшихся в смертельной ловушке стального корпуса.

– Я предложил использовать для связи с ними установку звукоподводной связи. И они услышали под водой мой голос. Я призывал их к спокойствию. Попросил обозначить стуком – кто где находится. И они услышали. Корпус опрокинувшегося линкора отозвался ударами по железу. Стучали отовсюду – из кормы и носа. Но вызволить удалось только девять человек…

Николай Иванович Смирнов подписал мне гранки – «Разрешаю к публикации», но предупредил, что его виза правомочна только на ближайшие сутки, поскольку завтра будет приказ о его увольнении в запас.

– Успеешь за сутки напечатать?

Я успел. Наутро 14 мая 1988 года газета «Правда» вышла с моим очерком – «Взрыв». Так была пробита брешь в завесе молчания над линкором «Новороссийск».

Главный инженер экспедиции особого назначения, доктор технических наук, профессор Николай Петрович Муру подписал мне свою брошюру «Поучительные уроки аварии и гибели линкора «Новороссийск»: «Николаю Черкашину, положившему начало гласности о трагедии». Для меня эта надпись была высшей наградой, так же, как и памятная медаль «Линкор Новороссийск», которую мне вручил председатель совета ветеранов корабля капитан 1 ранга Юрий Лепехов.

О том, как погибал линкор, с каким мужеством боролись за его живучесть моряки и как их потом спасали, написано немало. Еще больше написано о причине взрыва. Тут просто турусы на колесах возведены, десятки версий на любой вкус. Лучший способ спрятать истину – это похоронить ее под ворохом предположений.

Из всех версий Государственная комиссия выбрала самую очевидную и самую безопасную для флотского начальства: старая немецкая мина, которая при стечении нескольких роковых обстоятельств взяла и сработала под днищем линкора.
Донные мины, которыми немцы в годы войны забросали Главную гавань, и сегодня, спустя 70 с лишним лет, находят то в одном углу бухты, то в другом. Тут все понятно и убедительно: тралили, тралили Северную бухту да не совсем тщательно. С кого теперь спрос?

Другое дело – диверсия. Тут выстраивается целая шеренга лиц, несущих ответственность

Из этого веера версий лично я выбираю ту, которую высказывали весьма уважаемые мною (и не только мною) моряки, авторитетные специалисты. Назову лишь некоторых. Это – главнокомандующий ВМФ СССР во время войны и в пятидесятые годы Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, заместитель главкома по боевой подготовке в 50-е годы адмирал Г.И. Левченко, контр-адмирал-инженер Н.П. Чикер, замечательный историк-кораблевед капитан 1 ранга Н.А. Залесский. В том, что взрыв «Новороссийска» — дело рук боевых пловцов, был убежден и исполнявший обязанности командира линкора капитан 2 ранга Г.А. Хуршудов, а также многие офицеры «Новороссийска», работники особого отдела, боевые пловцы Черноморского флота. Но даже у единомышленников мнения расходятся не только в деталях. Не вдаваясь в рассмотрение всех «диверсионных версий», остановлюсь на одной – «версии Лейбовича-Лепехова», как наиболее убедительной. Тем более, что сегодня она весьма подкреплена недавно вышедшей в Италии книгой римского журналиста Луки Рибустини «Тайна русского линкора». Но о ней чуть позже.

Гордость итальянского флота – линкор «Джулио Чезаре»

«Корабль вздрогнул от двойного взрыва…»

«Возможно, это было эхо, но я слышал два взрыва, второй, правда, потише. Но взрывов было два»,— пишет мичман запаса В.С. Спорынин из Запорожья.

«В час 30 раздался странный звук сильного сдвоенного гидравлического удара...» — сообщает в своем письме севастополец капитан 2 ранга-инженер Н.Г. Филиппович.

Бывший старшина 1-й статьи Дмитрий Александров из Чувашии в ночь на 29 октября 1955 года стоял начальником караула на крейсере «Михаил Кутузов». «Вдруг наш корабль задрожал от двойного взрыва, именно от двойного взрыва»,— подчеркивает Александров.

О сдвоенном взрыве говорит и бывший дублер главного боцмана «Новороссийска» мичман Константин Иванович Петров, о нем же пишут и другие моряки, как «новороссийцы», так и с кораблей, стоявших неподалеку от линкора. Да и на ленте сейсмограммы легко просматриваются отметки двойного сотрясения почвы.

В чем же дело? Может, именно в этой «двойственности» и таится разгадка причины взрыва?

«Связка мин, ушедшая в грунт, не смогла бы пробить линкор от киля и до «лунного неба». Скорее всего, взрывное устройство было вмонтировано внутри корабля, где-нибудь в трюмах». Это предположение бывшего старшины 2-й статьи А.П. Андреева, некогда черноморца, а ныне петербуржца, показалось мне сначала абсурдным. Неужели линкор «Новороссийск» шесть лет носил в себе свою смерть?!

Но когда инженер-полковник в отставке Э.Е. Лейбович не только высказал такое же предположение, но и начертил на схеме линкора, где, по его мнению, мог находиться подобный заряд, я стал прорабатывать и эту на первый взгляд маловероятную версию.

Элизарий Ефимович Лейбович — профессиональный и авторитетнейший инженер-кораблестроитель. Он был главным инженером экспедиции особого назначения, поднимавшей линкор, правой рукой патриарха ЭПРОНа Николая Петровича Чикера.

– Линкор был построен с носом таранного типа. При модернизации в 1933—1937 годах итальянцы надстроили нос на 10 метров, снабдив его двоякообтекаемым булем для уменьшения гидродинамического сопротивления и повышения тем самым скорости хода. В месте сопряжения старого и нового носа был некий демпфирующий объем в виде наглухо заваренной цистерны, в которой-то и могло быть размещено взрывное устройство с учетом, во-первых, конструктивной уязвимости, во-вторых, близости к артпогребам главного калибра и, в-третьих, труднодоступности для осмотра.

«Что, если и в самом деле было так?» — думал я не раз, разглядывая схему, набросанную Лейбовичем. Линкор могли заминировать с тем расчетом, чтобы по приходе в Севастополь с частью итальянской команды на борту пустить взрывное устройство, выставив на нем, по возможности, самый отдаленный срок взрыва: месяц, полгода, год,

Но, вопреки первоначальным условиям, всех без исключения итальянских моряков сняли с корабля еще в Валоне, в Албании.

Так что вместе с ними сошел и тот, кто должен был взвести долгосрочный часовой механизм в Севастополе.

Вот и ходил «Новороссийск» с «пулей под сердцем» все шесть лет, пока в Ливорно не построили диверсионную подводную лодку SX-506. Наверное, слишком велик был соблазн привести в действие уже заложенную в недра корабля мощную мину.
Путь для этого был один – инициирующий взрыв у борта, точнее, у 42-го шпангоута.

Небольшую (всего 23 метра в длину), с характерным для надводных судов острым носом субмарину легко было замаскировать под сейнер или наливную баржу-самоходку. А дальше могло быть так.

На буксире ли, своим ли ходом некий «сейнер» под подставным флагом проходит Дарданеллы, Босфор, а в открытом море, сбросив ложные надстройки, погружается и берет курс на Севастополь. В течение недели (сколько позволяла автономность с учетом обратного возвращения к Босфору) SX-506 могла вести наблюдение за выходом из Северной бухты. И наконец, когда в перископ ли, по показаниям ли гидроакустических приборов было замечено возвращение «Новороссийска» в базу, подводный диверсантоносец лег на грунт, выпустил из шлюзовой камеры четверку боевых пловцов. Те сняли с внешних подвесок семиметровые пластиковые «сигары», заняли места под прозрачными обтекателями двухместных кабин и бесшумно двинулись к никем не охраняемым, распахнутым сетевым воротам гавани. Мачты и трубы «Новороссийска» (силуэт его читался безошибочно) маячили на фоне лунного неба.

Вряд ли водителям подводных транспортеров пришлось долго маневрировать: прямой путь от ворот до линкоровских якорных бочек не мог занять много времени. Глубины у борта линкора идеальные для легководолазов – 18 метров. Все остальное было делом давно и хорошо отработанной техники...

Двойной взрыв – доставленного и заложенного ранее – зарядов сотряс корпус линкора глухой ночью, когда SX-506, приняв на борт подводных диверсантов, держала курс к Босфору...

Взаимодействием этих двух зарядов можно объяснить и L-образную рану в теле «Новороссийска».

Капитан 2 ранга Юрий Лепехов в свою лейтенантскую бытность служил на «Новороссийске» командиром трюмной группы. В его ведении находились все низы этого огромного корабля, междудонное пространство, трюмы, коффердамы, цистерны...

Он свидетельствовал: «В марте 1949 года, будучи командиром трюмной группы линкора «Юлий Цезарь», вошедшего в состав Черноморского флота под названием «Новороссийск», я спустя месяц после прихода корабля в Севастополь, делал осмотр трюмов линкора. На 23 шпангоуте я обнаружил переборку, в которой флорные вырезы (поперечная связь днищевого перекрытия, состоящая из вертикальных стальных листов, ограниченных сверху настилом второго дна, а снизу — днищевой обшивкой) оказались заваренными. Сварка показалась мне довольно свежей по сравнению со сварными швами на переборках. Подумал – как узнать, что находится за этой переборкой?

Если вырезать автогеном, то может начаться пожар или даже может произойти взрыв. Решил проверить, что имеется за переборкой, путем высверливания с помощью пневматической машинки. На корабле такой машинки не оказалось. Я в тот же день доложил об этом командиру дивизиона живучести. Доложил ли он об этом командованию? Я не знаю. Вот так этот вопрос остался забытым». Напомним читателю, не знакомому с премудростями морских правил и законов, что, согласно Корабельному уставу, на всех без исключения боевых кораблях флота должны осматриваться все помещения, включая труднодоступные, несколько раз в году специальной постоянной корпусной комиссией под председательством старпома. Осматривается состояние корпуса и всех корпусных конструкций. После чего пишется акт о результатах осмотра под контролем лиц эксплуатационного отдела технического управления флота для принятия решения, в случае необходимости о производстве профилактических работ или аварийно.

Как вице-адмирал Пархоменко и его штаб допустили, что на итальянском линкоре «Юлий Цезарь» остался «потайной карман», не доступный и никогда не осматриваемый, – загадка!
Анализ событий, предшествующих передаче линкора в состав Черноморского флота, не оставляет сомнения, что после того, как война ими была проиграна, у «милитаре итальяно» было достаточно времени для подобной акции.

И капитан 2 ранга-инженер Ю. Лепехов прав – времени для подобной акции было предостаточно: шесть лет. Вот только «милитаре итальяно», официальный итальянский флот, был в стороне от задуманной диверсии. Как пишет Лука Рибустини, «послевоенная хрупкая итальянская демократия» не могла санкционировать столь масштабную диверсию, у молодого итальянского государства хватало внутренних проблем, чтобы ввязываться в международные конфликты. Но оно полностью несет ответственность за то, что не была распущена 10-я флотилия МАС, самое действенное в годы Второй мировой войны соединение подводных диверсантов. Не распустили, несмотря на то, что международный трибунал однозначно определил 10-ю флотилию МАС преступной организацией. Флотилия сохранилась как бы сама собой, как ветеранское объединение, рассеянное по портовым городам: Генуя, Таранто, Бриндизи, Венеция, Бари… Эти тридцатилетние «ветераны» сохранили субординацию, дисциплину, а главное свой боевой опыт и дух подводного спецназа – «мы можем все». Разумеется, в Риме знали о них, но никаких действий, чтобы пресечь публичные выступления ультраправых фалангистов правительство не предприняло. Возможно потому, утверждает итальянский исследователь, что эти люди находились в сфере особого внимания ЦРУ и британских спецслужб. Они были нужны в условиях набиравшей обороты холодной войны с СССР. Люди «черного князя» Боргезе активно протестовали против передачи части итальянского флота Советскому Союзу. А «часть» была немалой. Помимо гордости итальянского флота – линкора «Джулио Чезаре» – нам отходили более 30 кораблей: крейсер, несколько эсминцев, подводные лодки, торпедные катера, десантные корабли, вспомогательные суда – от танкеров до буксиров, а также красавец-парусник «Христофор Колумб». Разумеется, среди военных моряков «милитаре маринаре» кипели страсти.

Однако союзники были неумолимы, и международные договоренности вступали в силу. «Джулио Чезаре» курсировал между Таранто и Генуей, где на тамошних верфях проводили весьма поверхностный ремонт в основном электротехнического оборудования. Эдакий тюнинг перед передачей новым хозяевам корабля. Как отмечает итальянский исследователь, никто всерьез охраной линкора не занимался. Это был проходной двор, на борт отчужденного линкора поднимались не только рабочие, но всякий, кто хотел. Охрана была минимальная и весьма символичная. Разумеется, среди рабочих были и «патриоты» в духе Боргезе. Они хорошо знали подводную часть корабля, поскольку линкор проходил в конце 30-х годов серьезную модернизацию на этих верфях. Что им стоило показать «активистам» 10-й флотилии укромное место для размещения заряда или самим его разместить в междудонном пространстве, в демпфирующем отсеке?

Как раз именно в это время, в октябре 1949 года, в военной гавани Таранто неизвестные лица похитили 3800 кг тротила. По этому незаурядному случаю началось следствие.

Полиция и агенты вернули 1700 кг. Определены пятеро похитителей, из них трое были арестованы. Бесследно исчезли 2100 кг взрывчатых веществ. Карабинерам было заявлено, что они ушли на незаконный промысел рыбы. Несмотря на всю нелепость такого объяснения – для браконьерского глушения рыбы не нужны тысячи килограммов взрывчатки – карабинеры не стали вести дальнейшее расследование. Однако Дисциплинарная комиссия ВМС пришла к выводу, что должностные лица флота в ней не замешаны, и дело вскоре замяли. Логично предположить, что исчезнувшие 2100 килограммов взрывчатки как раз и легли в стальные недра носовой части линкора.

Еще одна важная деталь. Если все остальные корабли передавались без боезапаса, то линкор шел с полными артпогребами – и зарядовыми, и снарядными. 900 тонн боеприпасов плюс 1100 пороховых зарядов к орудиям главного калибра, 32 торпеды (533 мм).
Почему? Было ли это оговорено в условиях передачи линкора советской стороне? Ведь итальянские власти знали о пристальном внимании бойцов 10-й флотилии к линкору, могли бы разместить весь этот арсенал по другим кораблям, сводя к минимуму возможности для диверсий.

Правда, в январе 1949 года, всего за несколько недель до передачи части итальянского флота СССР, в Риме, Таранто и Лечче были арестованы самые оголтелые бойцы 10-й флотилии, которые готовили убийственные сюрпризы для репарационных кораблей. Возможно, именно поэтому сорвалась диверсионная акция, разработанная князем Боргезе и его соратниками. А замысел был такой: взорвать линкор на переходе из Таранто в Севастополь ночным ударом самовзрывающегося катера-брандера. Ночью в открытом море линкор настигает быстроходный катер и таранит его с грузом взрывчатки в носу. Водитель катера, направив брандер в цель, выбрасывается за борт в спасательном жилете и его подбирает другой катер. Все это не раз отрабатывалось в годы войны. Был опыт, была взрывчатка, были люди, готовые это сделать, а пару быстроходных катеров угнать, добыть, купить для молодчиков из 10-й флотилии не составляло труда. От взрыва катера сдетонировали бы зарядовые погреба, а также заложенный в недрах корпуса тротил. И все это можно было легко списать на не вытраленную в Адриатическом море мину. Никто никогда бы ничего не узнал.

Но карты боевикам спутало еще и то обстоятельство, что советская сторона отказалась принимать линкор в итальянском порту, и предложило перегнать его в албанский порт Влера. Топить своих моряков люди Боргезе не решились. «Джулио Чезаре» ушел сначала во Влеру, а потом в Севастополь, неся в своем чреве добрую тонну тротила. Шила в мешке не утаишь, не утаишь и заряд в корабельном трюме. Среди рабочих были коммунисты, которые предупредили моряков о минировании линкора. Слухи об этом дошли и до нашего командования.

продолжение следует

Отредактировано konvlad22 (31 Окт 2015 00:21:45)