Своим рождением пистолет-пулемет СТЕН обязан, как это часто случается, косности военных чиновников.

В 1938-м, когда уже явно запахло Второй мировой, английское оборонное ведомство отвергло идею развернуть у себя в стране производство американских автоматов Томпсона. Консерваторы в погонах презрительно заявили, что королевскую армию гангстерское оружие не интересует. А через два года английский экспедиционный корпус потерпел тяжкое поражение во Франции. Бегство из Дюнкерка дорого обошлось казне империи. Во Франции немцам досталось без малого 2500 орудий, 8 тысяч пулеметов, около 90 тысяч винтовок, 77 тысяч тонн боеприпасов и огромное количество горючего.
После того как экспедиционный корпус эвакуировался через Ла-Манш, солдатам вновь формируемых соединений на учениях выдавали макеты винтовок – оружия не хватало. На пехотную роту приходилось одна-две винтовки. Столкнувшись с огневой мощью вермахта, на вооружение которого уже начали поступать пистолеты-пулеметы, военное ведомство Великобритании смирилось с закупками американских Томпсонов. Однако массовых поставок не получилось – в 1940 году заокеанские кузены смогли отгрузить чуть более ста тысяч автоматов. К тому же немецкие подводные лодки вели охоту за транспортами, шедшими в Великобританию. Массовое производство своих «Ланчестеров» быстро наладить не смогли из-за трудоемкости и соответственно дороговизны. Этот автомат выпускался ограниченным тиражом и был принят на вооружение только королевского ВМФ.

Требовалось в кратчайшие сроки наладить производство технологичного и дешевого образца. За решение проблемы взялись ведущий конструктор Королевского завода стрелкового оружия Гарольд Турпин и директор завода «Бирмингем Смол Армз Компани» майор Реджинальд Шеферд. Работать пришлось при острой нехватке времени. Прототип автомата конструкторы представили в начале 1941 года, и после месяца испытаний в военном ведомстве Великобритании признали STEN одной из лучших разработок. Название сложилось из первых букв фамилий создателей (Shepherd, Turpin) и имени производителя (Enfield arsenal).

За основу взяли пистолет-пулемет МР-18 конца Первой мировой, разработанный и запатентованный в 1917 году знаменитым Гуго Шмайсером. Конструкцию максимально упростили. Автомат сделали из трубчатых заготовок и штампованных деталей, хотя ствол и затвор все же обрабатывали на станках. Простота конструкции (всего 47 деталей) позволяла наладить производство на любом, даже устаревшем оборудовании по всей стране и была по силам неквалифицированному рабочему. Армия получила достаточно технологичное и дешевое оружие – в 1943 году себестоимость автомата была немногим более пяти долларов, «Томми ган» обходился в десятки раз дороже.
Создатели изначально «закладывались» под 9-мм парабеллумовый патрон – в Альбионе он массово выпускался для гражданского оружия. Да и на то, что в перспективе можно использовать трофейные боеприпасы, тоже делался расчет.
Уже в январе производство пистолета-пулемета было освоено. Компоновка сильно напоминала «Ланчестер» Mk-1, но в остальном автоматы различались коренным образом. Конструкторы избрали схему со скользящим затвором, ударно-спусковой механизм позволял стрелять как одиночными, так и очередями. Ствольную коробку цилиндрической формы и кожух штамповали из стального листа. С правой стороны ставился кнопочный переводчик режима стрельбы. Предохранителем служил паз на крышке ствольной коробки, куда заводилась рукоятка взведения затвора. Коробчатый магазин с двухрядным расположением 32 патронов был фактически копией MP-40 и присоединялся горизонтально слева. Однако быстро выяснилось – из-за двухрядного расположения и слабой пружины патрон могло заклинить. Эта особенность стала фатальной при покушении на протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха в 1942 году. Когда Йозеф Габчик попытался открыть огонь, вместо очереди раздались щелчки. Оружие было новым, так что скорее всего заклинило его именно из-за особенностей магазина. Или потому, что нес его Габчик в портфеле, набитом сеном. Гейдриха все же унасекомили, только умер он от заражения крови в результате ранения, полученного от единственного осколка гранаты, брошенной в его машину при покушении. Британские солдаты решили проблему опытным путем – вместо 32 патронов стали вкладывать на один-два меньше.

Автомат оказался плохо сбалансированным, с неудобным прикладом. Упрощенный прицел – мушка и щиток с диоптром – высокую меткость стрельбы не гарантировал, да и кучность хромала, из-за чего солдаты прозвали эти автоматы «дыроколами». А еще – «мечтой водопроводчика».
Поскольку делали оружие децентрализовано и с большими допусками при обработке деталей, то и надежностью образцы первой серии не отличались. Если в стоящем на предохранителе автомате патрон был в патроннике, то при ударе или падении мог выстрелить. При интенсивной стрельбе перегревался ствол. А в рукопашной «дырокол» первых модификаций был малопригодным, поскольку у него мог погнуться приклад. В итоге его пришлось усиливать.
Пистолеты-пулеметы, которыми вооружались части коммандос, отличались от пехотных образцов более коротким стволом, пистолетной рукояткой и складным прикладом. Но поскольку вспышка при стрельбе была очень заметной, пришлось вносить в конструкцию дополнение – пламегаситель конического типа.
Автоматы первой модификации имели дульный компенсатор, деревянные цевье и накладки на шейке приклада, плечевой упор из стальной трубки. Пошедшая в серию с 1942 года модель Mark II лишилась и передней рукоятки, и дульного компенсатора, отличалась и стальным проволочным прикладом. Соединение ствола с коробкой было резьбовым. Прицел состоял из нерегулируемой мушки и диоптрического целика, пристрелянных на 100 ярдов.
Солдаты пытались бунтовать – не хотели перевооружаться, солидные Томпсоны казались им более надежными. Но полковые офицеры быстро разъясняли подчиненным глубину заблуждения. В бой с этим оружием впервые пошли десантники при высадке на французском побережье у Дьеппа. Операция «Юбилей» закончилась большой кровью – из 6086 британских солдат погибли, были ранены и пленены более половины. Однако оружие экзамен выдержало, и СТЕН понемногу начал обретать в войсках популярность. Это был простой, легкий и компактный пистолет-пулемет. С 1941 по 1945-й в Великобритании и Канаде произвели около 3 750 000 СТЕНов разных модификаций.

Для подразделений коммандос наладили выпуск бесшумного СТЕНа Mk IIS. Он отличался более коротким стволом, закрытым интегрированным глушителем, огонь велся спецпатронами с тяжелой пулей с дозвуковой начальной скоростью. Кроме того, от прототипа эта модель отличалась облегченным затвором и укороченной возвратно-боевой пружиной. Коммандос вели огонь одиночными выстрелами и лишь в крайних случаях – очередями. Максимальная прицельная дальность – 150 ярдов.
Полмиллиона автоматов англичане сбросили на парашютах бойцам Сопротивления, какая-то часть попала в руки немцев, которые оценили простоту конструкции, и в 1944 году СТЕНы по заказу Главного имперского управления безопасности (РСХА) начали выпускать на заводе «Маузер-верке». Подделки назвали «прибор Потсдам», наштамповали более 10 тысяч копий. От настоящего «прибор» отличался вертикальным расположением магазина и более тщательным заводским исполнением. Правда, поставлялся не в линейные части, а отрядам фольксштурма. СТЕНы долгое время выпускали за заводах Канады, Новой Зеландии, Аргентины, Австралии и Израиля.

Автор: Иван ДрагомировПервоисточник: http://vpk-news.ru/articles/34109

С Уважением, Владимир.

"Достопочтенные комоды..."

Один из апрельских дней 1875 года ознаменовался необычной и чрезвычайно пышной церемонией, происходившей в устье реки Мидуэй, на расположенной там государственной верфи в Чатэме. Казалось бы, событие хотя и не рядовое, но весьма частое: на воду спускался очередной броненосец.

Но на торжество собралась уж очень представительная компания: наследница британского престола принцесса Уэльская Александра, совет Адмиралтейства, почти все правительство, более 100 членов парламента, герцоги, виконты, бароны...

Впервые со времен реформации глава английской церкви, епископ Кентерберийский провел специальную службу, посвященную кораблю. Также впервые в Англии, стране традиций, рождалась еще одна - спуск броненосца был произведен членом королевской фамилии, будущей королевой Александрой. Такое событие не могло не затронуть чувствительных душ руководства, и новый корабль, названный при закладке "Сьюперб", получил имя своей символической крестной матери.

Казематный броненосец “АЛЕКСАНДРА”
Свежеиспеченная "Александра" стала одним из самых известных кораблей Британии и бессменным флагманом Средиземноморского флота. И тому было немало причин. Едва ли когда до или после нее боевые корабли несли так много полировки и красного дерева и располагали столь шикарными помещениями, уместными скорее в каком-нибудь родовом замке.

Еще бы, офицерские столовые и кают-компании при высоте потолка почти 4 метра имели площадь 250 квадратных метров! Не уступали им по размерам и качеству отделки и адмиральские каюты. Неудивительно, что такой корабль стал излюбленным местом пребывания флагманов. После завершения активной службы "Александра" стала флагманским кораблем резервного флота, и в последний раз ее орудия дали залп более чем четверть века спустя чатэмской церемонии во время коронации 1902 года.
Не толькоблагодаря своей роскоши и отделке этот похожий на солидный предмет мебели викторианской эпохи корабль стал приметной вехой в истории кораблестроения. Более полумиллиона фунтов стерлингов было вбухано в, по сути дела, морально устаревший проект: "Александра" стала последним представителем казематных кораблей в Англии.

Одной из причин появления казематных кораблей была необходимость установки более мощных, орудий, способных пробивать броню противника (что повлекло за собой уменьшение их количества и сосредоточение артиллерии в центральной части корабля). Другой причиной стал удачный таранный удар австрийского броненосца "Фердинанд Макс" в бою при Лиссе, отправивший на дно итальянца "Ре д'Италия": в последующие годы большое значение стало уделяться таранной тактике и соответственно продольному огню по носу и корме.

Броненосец с центральной батареей "ФРИДЛАНД"
Обеспечить такой огонь на загроможденных парусным вооружением палубах кораблей того времени было непросто. Решение предложил главный конструктор австрийского флота Ромако в проекте "Кустоцы". Естественное сужение корпуса от середины к оконечностям было подчеркнуто срезами бортов, которые позволяли стрелять расположенным в центральном каземате орудиям прямо в нос и корму.

Такое расположение артиллерии вызвало полную благосклонность командования основных флотов мира, и вслед за Австрией начали вступать в строй британские и французские броненосцы - мрачноватые, высокие и угловатые, внешний вид которых у современников вызывал ассоциацию с комодом.

Англичане пошли испытанным путем, беря уже готовый проект корабля-прототипа и постепенно увеличивая водоизмещение, толщину брони, количество и калибр орудий. Так появились "Свифтшур" и "Трайэмф", очень похожие на броненосцы типа "Вэнгард", но тяжелее их на 600 т; и одинокий "Султан" - явный потомок "Геркулеса", но имевший уже все признаки казематного корабля.

Казематный броненосец “СУЛТАН”
Его восемь 10-дюймовых дульнозарядных орудий помещались в центральном каземате на нижнем "этаже"; две девятидюймовки, которые могли стрелять в корму или по борту, - в верхней части того же каземата: а еще 2 таких же орудия - на верхней палубе в носовой части, защищенные только поперечной броневой переборкой. "Султан" оказался не первым и далеко не последним из английских кораблей, перегруженных артиллерией и поэтому недостаточно остойчивых. По вступлении броненосца в строй пришлось добавить более 600 т балласта, и его водоизмещение приблизилось к 10 тысячам тонн.

Следующий казематный броненосец англичане заложили после почти пятилетнего перерыва, за который в мировом кораблестроении уже появились новые веяния. Им и оказалась знаменитая "Александра". Если отбросить схему расположения артиллерии, то на ней было задумано и применено немало технических новшеств. В верхнем каземате располагались два 280-мм орудия, которые могли стрелять вперёд от траверза (в том числе и прямо на нос) на дальность до 50 кабельтовых, давая с хорошо тренированной прислугой 2 выстрела в три минуты, а ее десятидюймовки могли вести огонь еще быстрее.

Казематный броненосец “АЛЕКСАНДРА”
Конечно, в бою эти орудия едва ли могли попадать даже на половине максимальной дистанции и вряд ли были способны поддерживать такую скорость стрельбы, но все же их данные для начала 70-х годов впечатляют. Весьма прогрессивной была энергетика корабля. На "Александре" впервые в британском военно-морском флоте появилась двухвинтовая установка машин системы "компаунд", а 12 цилиндрических котлов, так же впервые установленных на броненосце, позволяли развивать давление пара свыше 4 атмосфер - вдвое больше, чем ранее применявшиеся коробчатые котлы.

Наряду с совершенными главными механизмами имелся и своеобразный корабельный "атавизм": специальная 600-сильная паровая машина, которая медленно проворачивала внушительные винты диаметром 9 м при ходе под парусами, чтобы они не создавали дополнительного сопротивления. В сущности, парусное вооружение на "Александре" уже окончательно потеряло свой смысл - двухвальная машина гарантировала от неприятностей, связанных с поломками в механизмах, а запас угля в 680 т позволял ей пересечь Атлантику под парами. Новый линейный корабль развил на испытаниях более 15 узлов и 10 лет держал первенство по скорости среди всех броненосцев мира.

Деревянный броненосец с центральной батареей "КОЛЬБЕР"
Но столь большие достоинства броненосца во многом сводились на нет казематным расположением артиллерии. Мало того, что срезанные спереди и сзади от каземата борта оставляли очень узкую и загроможденную верхнюю палубу; эти срезы, имевшие грубые прямоугольные очертания, при ходе против ветра и волны принимали массу воды, делая плавание на "Александре", по словам ее командира, "сплошным мучением".
И все эти жертвы оказались напрасными - стрельба прямо по носу была практически невозможна сразу по двум причинам: из-за набегавших в амбразуры волн, а также повреждений, которые получал корпус от орудийных газов. Неприятности этим не ограничивались: расположенный в центре корабля каземат исключал размещение пороховых и снарядных погребов непосредственно под орудиями, потому что там находились машины.

В результате из-за разнесенных в оконечности корабля порохового и снарядного погребов во время боя пришлось бы не только подавать боеприпасы почти на треть длины корабля, но и держать открытыми водонепроницаемые двери в главных переборках. Все это поставило крест на применении центральных казематов на "кораблях ее величества".

Французы продержались на этой порочной схеме много дольше, сделав ничуть не меньше кораблестроительных ошибок. Если вошедшую в строй в 1877 году "Александру" уже можно было считать устаревшим кораблем, то что же говорить о ее французских современниках? Заложенные в 1869-1870 годах "Ришелье" и 2 броненосца типа "Кольбер" во многом напоминали своих предшественников - корабли типа "Маренго".

Казематный броненосец "Ришелье"
Их деревянные корпуса также были обшиты толстыми листами железа; носовую оконечность венчали мощные тараны длиной около 3 м, обшитые толстенными бронзовыми пластинами весом более 20 т. На них также от 2 до 4 орудий располагалось в небронированных барбетах - кольцевых загородках, внутри которых вращалось орудие на своей платформе. (Пожалуй, только это отличие было в пользу французских кораблей по сравнению с английскими.) Необходимо было срочно менять политику в кораблестроении, иначе отставание от "владычицы морей" стало бы полностью необратимым.

Поэтому следующий французский броненосец, "Редутабль", сильно отличался от своих предшественников. В конструкции корпуса впервые использовалась в больших количествах сталь, а броня хотя по-прежнему была железной, но достигала толщины 14 дюймов. Поверх поясной брони в оконечностях корабля имелась 60-мм броневая палуба. Артиллерия располагалась по типичной схеме с центральным казематом: за счет сомнительной возможности вести продольный огонь из четырех 274-мм казематных орудий в большинстве направлений могло стрелять только одно.

Броненосец с центральной батареей "Редутабль"
Частично скрашивали столь грустную картину остальные четыре пушки того же калибра, расположенные в полубарбетах на верхней палубе, но зато они вовсе не имели броневой защиты. Общие недостатки казематных броненосцев дополнялись специфическим для французского кораблестроения тех лет полным пренебрежением к живучести: "Редутабль" вообще не имел водонепроницаемых переборок, а его паровая машина для управления рулем располагалась над ватерлинией и легко могла быть выведена из строя.

Впрочем, броненосец долго находился в списках действующего флота и неоднократно перевооружался все более и более новыми орудиями, хотя и несколько меньшего калибра. В 1894 году на нем установили современные машины и котлы, а также 2 боевые мачты с марсами, которые вместе с широкой трубой и массивным корпусом придавали броненосцу очень внушительный вид.

Вскоре после торжественной церемонии по спуску "Александры" в Чатэме на французских верфях в Тулоне и Лориане были заложены два самых больших броненосца с центральным казематом - "Курбэ" и "Девастасьон". Строились они мучительно долго, в особенности "Курбэ", который вступил в строй лишь через 11 лет! Неудивительно, что к этому времени новые линкоры оказались более чем старомодными, но в момент закладки они наверняка вызывали дрожь у лордов Адмиралтейства по ту сторону Ла-Манша. Впечатление производило все: и 340-мм орудия, и очень сильное бронирование. Пояс по ватерлинии шириной 2,3 м имел толщину 381 мм в средней части, уменьшавшуюся в оконечностях до 305-260 мм.

Броненосец с центральной батареей "КУРБЭ"
Батарея была забронирована 240-мм железными плитами, а амбразуры чудовищных орудий усилены 305-мм сталью. Огромные пушки вращались посредством специального гидропривода; пространство внутри каземата из-за кранов для подачи снарядов напоминало небольшой механический завод. Впрочем, внушительность не всегда бывает эквивалентом боевой мощи: могучие 340-мм пушки стреляли слишком редко, а огромные амбразуры делали их легкоуязвимыми.

Поэтому началось обычное перевооружение, не заканчивавшееся до завершения активной службы броненосцев. 274-мм орудия уступили место 240-мм, а на "Девастасьон" пострадал и главный калибр, уступивший место 320-мм орудиям модели 1881 г., взятым с фортов береговой обороны, 138-мм пушки были заменены на скорострельные стомиллиметровки; мостики украсились 47-мм и 37-мм противоминными орудиями. Все это вряд ли прибавляло боевой мощи очень солидным по виду, но отнюдь не самым боеспособным броненосцам французского флота, и к концу XIX века они полностью потеряли свое значение.

Броненосец с центральной батареей "Девастасьон"
Большим казематным броненосцам так и не удалось побывать в бою с реальным противником, но их младшие собратья дважды продемонстрировали в немногочисленных морских сражениях второй половины XIX века главный недостаток этой артиллерийской схемы: крайнюю нерациональность расположения орудий. В русско-турецкую войну османский броненосец "Фетхи-Буленд" (2760 т, скорость 13 уз., спущен на воду в 1870 г., броня пояса и каземата 229-152 мм), вооруженный четырьмя 229-мм пушками Армстронга, помещенными в центральном каземате, встретился с русским переоборудованным пароходом "Веста".

Эта встреча не сулила "Весте" ничего, кроме быстрой гибели: "турок" имел большую скорость, был бронирован и намного сильнее вооружен. Однако сказалось роковое расположение артиллерии в каземате. "Фетхи-Буленд" мог стрелять из малокалиберного погонного орудия, расположенного на верхней палубе, и лишь изредка, когда волны не заливали амбразуру,-из одного казематного. В результате после нескольких часов погони, не достигнув ни единого попадания, турецкий броненосец прекратил бессмысленное занятие, оставив "Весту" моральным победителем в этой стычке.

Второй бой с участием казематных кораблей произошел в другом конце земного шара. В войне между Чили и Перу в 1879 году двум новым (спущенным на воду в Англии в 1874-1875 гг.) чилийским броненосцам с центральным казематом, "Бланко Энкалада" и "Альмиранте Кочране", имевшим водоизмещение по 2370 т, скорость 12,5 узла и очень напоминавшим по расположению своих шести 229-мм орудий "Александру", противостоял единственный перуанский монитор "Уаскар" (2030 т, 12 уз.,), вооруженный двумя 254-мм орудиями в башне. Огромное преимущество чилийцев "на бумаге" дополнялось полным неумением перуанских артиллеристов и механиков.

feldgrau.info - военная история   © 2007-2015

С Уважением, Владимир.

5 марта 1836 года завод Сэмюэла Кольта в городке Паттерсон, штат Нью-Джерси, выпустил первый экземпляр знаменитого револьвера "Кольт Паттерсон". С этого дня началась эпоха скорострельного многозарядного оружия. И хотя револьвер Кольта был далеко не первой системой с вращающимся блоком зарядных камор, именно ему выпала честь совершить революцию в оружейном деле.

Револьверы с кремневыми и колесцовыми замками появились еще в XVII веке, но это были очень сложные и дорогие штучные изделия, к тому же не отличавшиеся высокой скорострельностью, ведь перед каждым выстрелом приходилось вручную проворачивать барабан и подсыпать на полку порох.
Наиболее удачную конструкцию кремневого револьвера разработал Элайша Коллиер в 1818 году. В ударно-спусковом механизме этого револьвера огниво представляло собой маленький контейнер, из которого перед выстрелом высыпалась на полку небольшая порция затравочного пороха. И все же револьвер Коллиера был не очень надежным, часто давал осечки, а потому не получил широкого распространения.

Главной предпосылкой к появлению по-настоящему надежного, безотказного и простого в обращении револьвера стало изобретение капсюля. Капсюльный замок плюс синхронизация вращения барабана со взводом курка - вот то, что отличало револьвер Кольта от более ранних систем.
Правда, среди историков до сих пор идут споры - действительно ли Сэмюэл Кольт, которому в момент регистрации патента на револьвер был всего 21 год, являлся его изобретателем.
В частности, есть версия, что на самом деле автором этого изделия был оружейник из Хартфорда Энсон Чейз, сделавший своими руками в 1830-35 годах несколько образцов капсюльных револьверов, а потом принятый на работу Кольтом, который присвоил его изобретение. Внизу - фотография револьверов Чейза. Обратите внимание, что один из них является комбинированным оружием с выкидным клинком для рукопашного боя.

Как бы там ни было, а во всем мире слово "револьвер" ассоциируется с фамилией Кольта. Как видно на чертеже, его "Паттерсон" имел довольно простую и рациональную конструкцию. Он стрелял круглыми свинцовыми пулями калибра 0,44 дюйма (примерно 12 мм). Модификация под унитарный патрон появилась только через 15 лет.

"Паттерсон" выпускался как в длинноствольном варианте для ношения в кобуре,

... так и в более компактном, короткоствольном, который можно было носить в кармане. Этому способствовала убирающаяся в вырез рамки спусковая скоба.

С 1836 по 1840 год фирма Кольта продала более 1000 экземпляров "Паттерсона", кроме того существует немало копий и подражаний, сделанных иными производителями. Для них выпускались различные приспособления, например, это устройство предназначалось для ускорения зарядки барабана капсюлями.

Почти одновременно с "Кольтом", в 1838 году, появился его конкурент - капсюльный револьвер Николса, но одного взгляда на этого уродца достаточно, чтобы понять, почему его купили всего 25 человек. Зато сейчас он является редчайшим раритетом, о котором мечтают многие коллекционеры старинного оружия.

С Уважением, Владимир.

Я тоже, Тимур.))

С Уважением, Владимир.

Как говорят – есть Гитлер больного человека человека, но есть и здорового. Двоюродный племянник Гитлера был еще тот повеса – драчун и немного авантюрист. Но свой выбор в жизни он сделал правильно – записался в армию США и воевал во Второй мировой на светлой стороне силы. Затем он стал уважаемым в своем районе человеком. Санитар, а в последствии медик и бизнесмен. А история его такова.

Алоис Гитлер, старший брат по отцу своего печально известного родственника Адольфа родился в 1882 году. Из–за придирок отца рано ушел из дома, воровал, работал официантом. В 1907 году уехал в Париж, а затем перебрался в Великобританию. Там женился на девушке по имени Бриджит Доулинг. В марте 1911 году у них родился сын Уильям Патрик.

Впоследствии Алоис развелся с Бриджит и уехал в обратно в Германию, где заново женился. В 1920 году привлекался к уголовной ответственности за двоеженство. Бриджит с сыном остались жить в Ливерпуле.

Уильям Патрик еще до войны переехал жить в Германию, в 1929 году. Там он встретил своего непутевого отца, который и привел сына на нацистский митинг. Здесь Уильям впервые увидел своего дядю. А его первая встреча с ним состоялась в 1930 году.

Затем Уильям вернулся в Ливерпуль, при этом он написал о дяде несколько статей в местных газетах. При этом у него возникли проблемы, его уволили с работы. Не удалось найти и другую работу, и в 1932 году Уильям решил перебраться в Германию, где у него был влиятельный родственник.

Повторно Уильяму выйти на дядю в Берлине помог влиятельный в то время глава СА Эрнст Рем. По рассказам Уильяма, дядя встретил его спокойно, выслушал и вроде как даже дал 500 марок. Так Уильям обосновался в Германии.

В Германии Уильям получил работу в автомобильной компании “Опель”, откуда был через год уволен. Как он говорил, увольнением послужило недовольство дяди — его пытались обвинить в краже, но впоследствии обвинения были сняты. Также Уильям не мог пересылать деньги матери в Англию. Впоследствии, в 1936 году Уильям уехал обратно в Великобританию.

С приближением Второй мировой войны Уильям решил поступить на службу в британскую армию, но из–за прошлых связей с дядей ему было отказано. При помощи американского журналиста Уильяма Рэндольфа Херста в феврале 1939 года Уильям поехал в США с лекционным туром, где и остался до конца войны. В 1942 году он написал письмо президенту США с просьбой разрешить ему проходить службу в американской армии. Просьба Уильяма была удовлетворена в 1944 году.

Уильям Патрик Гитлер служил на флоте США как санитар до 1947 года. Он был ранен на службе в ходе Второй мировой войны. После окончания службы, Уильям Патрик изменил свою фамилию на Стюарт-Хьюстон, женился в 1947 году и переехал в Лонг-Айленд, штат Нью-Йорк.

Стюарт-Хьюстон был женат на Филлис Жан-Жак (ум. 2.11.2004), которая родилась в Германии в 1923. Их первый сын Александр родился в 1949 году. Позже у них родилось ещё трое сыновей, Луи (р. 1951), Говард Рональд (р. 1957, ум. 1989), и Брайан Уильям (1965).

Стюарт-Хьюстон имел собственный бизнес, занимался анализом образцов крови для больниц. Его лаборатория, которую он назвал Брукхейвенской, находилась в его двухэтажном доме на 71-Силвер-стрит, Патчог.

Уильям Гитлер прожил долго и в общем-то счастливо. Он умер 14 июля 1987 года в Патчог, Нью-Йорк, и его останки были похоронены рядом с матерью Бриджит, на кладбище Гроба Господня в Корам, Нью-Йорк.

Не все Гитлеры бывают плохими, хотя и сложно им жилось.

Виктор Шевчук.

С Уважением, Владимир.

Американский танк «Шерман», замаскированный под гусеничный транспортер. Даже вблизи не очень-то и разберешь, что это, а издалека, ну точно грузовик!

Вряд ли нужно кому-то доказывать важность маскировки. И сейчас, и в самом начале прошлого века над тем, как сделать свою технику невидимой от врага работали целые институты. Корабли маскировали раскраской по Вилкинсону и Шпажинскому, а вот танки, танки раскрашивали весьма прихотливо, а порой, напротив, в тусклый серый цвет, все, мол, зависит от местности.

Другим способ маскировки стали макеты. Танки стоят в одном месте под копнами сена, а их макеты из фанеры, досок, и даже камней (так на Окинаве поступали японцы) в другом. В Германии в годы ВОВ выпустили даже пособие, как делать танки из снега, поскольку в России его много. И все это было бы очень хорошо, если бы не одно большое «но». Такой маскарад не защищал обычно сам танк. То есть защищал, но лишь в какой-то мере. Куда интереснее было бы сделать так, чтобы, ну скажем, реальный боевой танк выглядел бы как… городской автобус. Противник бы ничего не заметил, подошел к нему совсем близко, а тот – ба-бах, и противника как не бывало, одни дымящиеся обломки.

Резиновый надувной танк – это, конечно, очень здорово. Но ведь он по врагу не стреляет!
И надо сказать, что такая мысль пришла в голову людям сразу же после Первой мировой войны. Посмотрим вот на это фото. На нем гусеничный транспортер возит туристов по горам. Все очень цивильно и невинно. Мы видим склоны горы Мон д'Арбуа в коммуне Межев, во Франции. Все довольны и улыбаются, однако на самом деле здесь засняты испытания секретной бронетанковой техники!

В данном случае испытывается шасси. А все остальное – только для вида!
На некоторых фотоснимках мы видим и генерала Жана Батиста Эжена Этьена, ну да, того самого, которого его соотечественники называли «Père des Chars» (Папа танков). Он много чего интересного тогда предложил, а в 1919 году уже выпустил монографию «Изучение миссии танков в полевых условиях», где обобщил опыт их применения на поле боя, то есть даром времени не терял и работал очень даже интенсивно. Среди множества выдвинутых им идей были идеи и относительно маскировки танков, и одну из них он как раз и проверил в Альпах, замаскировав танковые шасси под альпийские транспортеры для развлекательных прогулок, чтобы скрыть данную разработку от потенциального противника.

А здесь уже мы видим самый настоящий тест.
Теперь вопрос: представьте, что вокруг вас пустыня. Через нее идет дорога, а по ней на фронт идут ваши грузовики с горючим, боеприпасами и… танки. И вот над вами появляется самолет-разведчик противника. Какие последствия вас после этого ожидают, ведь в пустыне укрыться негде? Понятно, что можно вызвать авиацию прикрытия. Но ведь рано или поздно она улетит и что тогда?

Английские грузовики идут через Ливийскую пустыню под прикрытием самолетов «Лизандер».

Что ж, если мер не принять или если они будут недостаточными, то последствия будут такими, как на этом фото.
Английские танки в Тунисе на дороге после налета германской авиации, 1943 год.
Ну, а если через пустыню выдвигаются к полю боя танки? Ведь они и подавно будут видны, словно на ладони, и сверху можно будет и бомбить, и обстреливать. Эх, замаскировать бы их под что-нибудь не столь важное, такое, на что бомбу можно и пожалеть, чтобы потом сбросить ее именно на танки, ведь бомбы… они тоже денег стоят, и запасы их далеко не безграничны!

Английские танки «Матильда» в районе крепости Тобрук, 1941 год.
Что ж, если подумать, да проявить смекалку, то… спрятать можно все, что угодно. Например, сделать так, как сделали англичане в Индии – замаскировать бронеавтомобили «Ланчестер» Мк. II под… слонов! Слоны, мол, идут, и нечего тут высматривать! И правильно, когда всюду ходят слоны, то глаз какие-то мелочи в их движении уже не различает. Тут слоны и там «слоны». Такова уж особенность человеческого восприятия. Правда, двигаться такие «слоны» должны будут медленно. Но… ведь это только при появлении воздушных разведчиков противника, а едва те улетят, как скорость «слонов» можно и увеличить!

Английские бронеавтомобили «Ланчестер» Мк. II, замаскированные под слонов!
Можно поступить и по-другому. Захватить танки противника и двинуть их на врага! Понятно, что на них должны быть нанесены опознавательные знаки своих собственных вооруженных сил. Но… знаки эти относительно невелики, а люди обычно смотрят на объект в целом, а не на его отдельные детали.

Итальянские танки М13/37 с опознавательными знаками австралийцев.

Английский танк «Матильда» с немецкими крестами. Северная Африка, 1942 г.
Да, но вот посмотрите на следующее фото. На нем американский длиннобазный 18-тонный автомобиль-танковоз «Mack ЕХ-ВХ» (6х4) с бензиновым 131-сильным мотором и колесами с 22-дюймовыми шинами, в кузове которого он перевозит другой, более легкий грузовик. Приличная скорость делает его не такой уж и легкой мишенью, так что такой машине проскочить к линии фронта много легче, чем, собственно, танку либо с танком на платформе. Но приглядись повнимательнее к тому, что именно он везет. На его платформе находится «танк-обманка», замаскированный под грузовик!

Замаскированный танк «Валентайн» на платформе тягача-транспортера.
Ну, а вершиной успеха британских маскировщиков стала операция «Бертрам» в сентябре-октябре 1942 года. Тогда германское командование было полностью дезориентировано в отношении истинного направления планируемого удара англичан, что и закончилось для них поражением при Эль-Аламейне. А все потому, что масса танков «Матильда» были переделаны в автомобили и совершенно неожиданно для немцев оказывались там, где те их совсем не ожидали!

Продолжение следует.

Б-37 — это 406-мм морская пушка, она должна была устанавливаться в трехорудийных башнях МК-1, предназначенных для линейных кораблей типа «Советский Союз» проекта 23. Головной корабль «Советский Союз» был заложен в Ленинграде на Балтийском заводе в июле 1938 года.

К моменту начала Великой Отечественной войны готовность корабля составляла 19,44%. Ни один из линкоров проекта 23 (всего было заложено 4 корабля) так и не был в итоге построен, их строительство было прекращено в июле 1941 года. При этом одна из опытных 406-мм пушек Б-37 приняла участие в обороне Ленинграда в составе батареи №1 Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона. За время боевых действий из орудия был сделан 81 выстрел по войскам и укреплениям противника.
К 1917 году промышленностью Российской империи был освоен выпуск крупнокалиберных морских орудий — до 356 мм включительно. При этом с лета 1912 по начало 1918 года в техническом бюро Обуховского сталелитейного завода велись работы по созданию нового 406-мм орудия для вооружения перспективных кораблей российского флота. Эти работы были остановлены на стадии 50% готовности опытного орудия. Причиной, как нетрудно догадаться, стали революционные события и последующий развал империи.
В 1920-е годы производство морской артиллерии в Советском Союзе находилось в упадке. Сохранить и обучить новые кадры помогли линкоры типа «Севастополь, доставшиеся в наследство от царского флота, и работы по их модернизации. С 1936 года разработкой техзаданий для всех советских корабельных артиллерийских установок начал заниматься АНИМИ — Артиллерийский научно-исследовательский морской институт, который возглавил известный артиллерист и вице-адмирал И. И. Грен (сегодня его имя носит большой десантный корабль проекта 11711, головной корабль серии).

Во второй половине 1930-х годов индустриализация и общее развитие советской промышленности позволили задуматься о проектировании и создании достаточно мощных линкоров водоизмещением порядка 55 тысяч тонн. Для новых советских линкоров типа «Советский Союз» было решено выбрать 406-мм орудия. Выбор был основан на том факте, что подобные орудия устанавливались на мощные линкоры иностранных флотов. В 1936 году, когда рождался проект новых линкоров, сведения о повышении калибра линейных кораблей иностранных флотов у советского военно-морского руководства отсутствовали. Исследования, которые были проведены Военно-морской академией, продемонстрировали, что при водоизмещении линкора более 50 тысяч тонн 3х4 356-мм башни будут менее эффективными, чем 3х406-мм и по эффективности такими же, как 2х3 457-мм башенные установки. При этом от разработки 457-мм орудий сразу же отказались, предполагая большие технические трудности.
Первоначально тактико-технические характеристики пушки Б-37 были следующими: вес снаряда — 1105 кг, начальная скорость полета снаряда — 870 м/с, дальность стрельбы — 49,8 км, угол вертикального наведения — 45 градусов, давление в канале ствола — 3200 кг/см2. Согласно требованиям техзадания бронебойный снаряд данного орудия на дистанции 13,6 километра должен был пробивать броню толщиной 406-мм под углом 25 градусов от нормали. При этом советскими конструкторами были разработаны два варианта ствола орудия: скрепленный и лейнированный. Тактико-технические характеристики на трехорудийную башенную установку МК-1 были разработаны сотрудниками АНИМИ летом 1936 года и в дальнейшем в них многократно вносились различные корректировки.
Проектирование и разработка 406-мм орудия Б-37 осуществлялись заводом «Большевик» в 1937-1939 годах. Качающаяся часть разрабатывалась профессором Евгением Георгиевичем Рудяка, он же осуществлял фактическое руководство работами по созданию пушки Б-37. Непосредственно ствол орудия создавался М. Я. Крупчатниковым, которого по праву считают основоположником и признанным практиком теории проектирования стволов крупнокалиберной морской артиллерии. Затвор с казенником и уравновешивающий механизм проектировал Г. Волосатов. Лейнер пушки разработали в НИИ-13, а люльку с противооткатным механизмом создавали в КБ Ленинградского Металлического завода, где работы возглавлял А. Толочков. Лейнер — это сменная часть ствола артиллерийских орудий. Лейнер представляет собой вставную тонкостенную трубу с винтовыми нарезами, которая образует канал ствола орудия и перекрывается оболочкой (кожухом) по всей длине. Главным образом лейнеры применялись в орудиях крупного калибра — от 12 дюймов (305 мм). Над созданием снарядов для нового орудия работал Ленинградский филиал НИИ-24, взрыватели разрабатывались в ЦКБ-22, порох создавался в НИИ-6 НКБ. Технический проект 406-мм пушки Б-37 был готов в сентябре 1937 года.

Пушка Б-37 в одноствольной опытной установке МП-10 в цехе Новокраматорского завода, 1939 год
Технический проект трехорудийной башенной установки МК-1 с качающимися частями орудий Б-37 был завершен в апреле 1937 года. Саму башенную установку и артиллерийские погреба для нее проектировали на Ленинградском металлическом заводе имени Сталина, работами руководил Д. Е. Бриль. Согласно разработанного проекта каждая башня должна была получить 46 электродвигателей мощностью 1132 л.с. Эскиз проекта башенной установки МК-1 был полностью закончен в мае 1937 года, чертежи всей башенной установки были готовы в 1938 году. Как позднее вспоминал генерал-лейтенант И. С. Мушнов, один комплект чертежей башенной установки МК-1 включал в себя 30 тысяч листов формата А1, которые будучи разложенными в виде ковровой дорожки, протянулись бы на 200 километров.
При создании 406-мм орудия Б-37 использовались наработки по ранее созданным проектам артиллерийских установок калибра 305 и 356 мм, а также информация, полученная при испытаниях опытного затвора и отстреле на НИАПе опытного лейнера в 356-мм пушке, перестволенной в 305 мм. С началом Великой Отечественной войны все работы, направленные на дальнейшее развитие конструкции орудия Б-37 и башенной установки МК-1, были прекращены.
Первое 406-мм орудие Б-37 было создано уже к декабрю 1937 года на заводе «Баррикады» (при участии Ленинградского металлического завода и завода № 232 НКОП «Большевик»). Люльку с механизмом качения для первого орудия выпустил Новокраматорский машиностроительный завод. Всего же было выпущено 12 орудий (в том числе 11 орудий с лейнированными стволами) и 5 качающихся частей для них. Также к пушке была произведена партия 406-мм снарядов.

406-мм пушка Б-37 на установке МП-10. (В левом нижнем углу самое мощное орудие сухопутных войск — 203-мм гаубица Б-4)
Для производства орудийного ствола был необходим слиток высококачественной стали массой более 140 тонн без посторонних включений, раковин и тому подобного. Для создания такой отливки ствола поступление жидкой стали осуществлялось сразу из двух мартеновских печей объемом 100 и 50 тонн соответственно. Сам слиток подвергался ковке на очень мощных прессах, а после обработке термическим способом в масляных ваннах. На специальных станках выполнялась его механическая наружная обработка до доведения чертежных размеров, проводилось глубокое сверление на всю глубину ствола, а также шлифовка, чистовая расточка и нарезка каналов ствола. Производство всего одного ствола при непрерывной обработке занимало часто более года. Предполагалось, что каждый год, начиная с 1 января 1942 года, для нужд советского флота будет поставляться по 24 орудия Б-37.
Выпуск башенных установок для орудий Б-37 должен был осуществлять Ленинградский Металлический завод (№ 371 НКОП), контрагентами которого были бы Кировский и Ижорский заводы, а также заводы «Электроприбор», «Большевик», ГОМЗ, ЛОМЗ, ССБ, а также судостроительные заводы № 198 (в Николаеве), № 402 (в Молотовске, сегодня Северодвинск). До начала Великой Отечественной войны постройка башенного цеха на заводе № 402 так и не началось, а изготовленные Верхне-Салдинским заводом металлоконструкции для его цеха, были использованы для других целей. Ни одна из трехорудийных башенных установок МК-1 так и не была полностью произведена.
Из специально созданной экспериментальной одноствольной установки МП-10 за время проведения испытаний с 6 июля по 2 октября 1940 года из орудия Б-37 было произведено 173 выстрела, из которых 17 усиленным зарядом. Для снаряда массой 1108 кг был подобран заряд пороха массой 310,4 кг. Помимо этого испытывался также уменьшенный заряд массой 299,5 кг (скорость полета снаряда 830 м/с). Заключение комиссии по испытаниям скрепленного ствола гласило: «Скрепленный ствол пушки Б-37 испытания на прочность выдержал. Живучесть ствола 150 выстрелов с уменьшением начальной скорости полета снаряда на 4,5% была обеспечена. Следует ожидать живучести ствола в 300 выстрелов при снижении начальной скорости полета снаряда на 10%. В то же время кучность снарядов не обеспечена. По мнению членов комиссии, это было связано с неудовлетворительным качеством ведущих поясков снаряда и пороха».

Опытная установка пушки Б-37 в одноствольной полигонной установке МП-10, полигон НИМАП, 1940 год
В итоге комиссия рекомендовала принять для последующего изготовления лейнированный ствол, для которого внутреннее устройство выполнялось по чертежам скрепленного ствола. Помимо этого была дана рекомендация довести начальную скорость полета снарядов до 870 м/с, что допускалось конструкцией орудия. В то же время отмечалась неудовлетворительная прочность изготовленных бронебойных снарядов. Во время проведения испытаний орудия Б-37 пришлось прибегнуть к ряду нетрадиционных решений. К примеру, для того чтобы установить причины повышенного рассеивания снарядов при стрельбе на 25 километров испытателям пришлось создать специальную баллистическую раму-мишень высотой 40 метров. После выполнения очередного выстрела на раме-мишени меняли поврежденную выпущенным снарядом проволочную сетку.
Скрепленный ствол 406-мм орудия Б-37 состоял из внутренней трубы, четырех скрепляющих цилиндров, кожуха и казенника. Крепление казенника на ствол (впервые в практике отечественной артиллерии) выполнялось не на резьбе, а шпильками и упорным кольцом. У лейнированного ствола орудия Б-37 замена лейнера производилась прямо на корабле, стоящем у причальной стенки. Диаметр лейнера составлял от 570 мм до 512 мм. Затвор поршневой двухтактный с трехступенчатой нарезкой, он открывался вверх и имел уравновешивающий пневматический механизм (в отличие от орудия Б-27, где было использовано грузовое уравновешивание). Приводы затвора работали от электродвигателя или в ручном режиме. В качестве средств воспламенения выступали гальваническая трубка ГТК-2, ударная трубка УТ-36.
Начало Великой Отечественной войны застало единственную экспериментальную установку МП-10 на Научно-исследовательском морском артиллерийском полигоне, расположенном под Ленинградом в Ржевке. Эвакуации данная артиллерийская установка не подлежала из-за ее очень большой массы. Существовавшая до войны генеральная директриса морского артиллерийского полигона не предполагала ведения кругового обстрела находящимися на полигоне артустановками, со стороны города позиции артиллерии были закрыты земляными валами высотой 10 метров. Под непосредственным руководством генерал-лейтенанта И. С. Мушнова, который в начале Великой Отечественной являлся начальником данного полигона, была осуществлена быстрая и целенаправленная перестройка всего научно-исследовательского полигона, так чтобы имеющиеся здесь орудия можно было использовать в обороне Ленинграда. Экспериментальную установку МП-10 переоборудовали для ведения кругового обстрела, ее бронирование усилили. Скрепленный ствол поменяли на лейнированный. Данную 406-мм установку вместе с одним 356-мм и двумя 305-мм орудиями включили в состав батареи №1 Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона. Эта батарея была самой дальнобойной и самой мощной в осажденном Ленинграде. Командование батареей принял воентехник второго ранга А. П. Кухарчук.

Первые выстрелы по войскам противника установка МП-10 произвела уже 29 августа 1941 года, огонь велся по району совхоза «Красный Бор» на Колпинском направлении, здесь войска вермахта пытались пробиться к городу. Практическая скорострельность установки МП-10 в боевых условиях составляла 1 выстрел в 4 минуты. После того как в начале 1942 года был растрачен имевшийся запас произведенных промышленностью 406-мм снарядов, ведение огня из опытной установки было временно приостановлено. При этом выпуск 406-мм снарядов пришлось возобновить в осажденном городе. В 1942 году ленинградская промышленность выпустила 23 таких снаряда, в 1943 году — еще 88.
Особенно интенсивно орудие Б-37 использовалось в январе 1943 года во время проведения известной операции «Искра», которую совместно проводили войска Ленинградского и Волховского фронтов. Целью операции была деблокада осажденного города. 406-мм орудие в составе батареи №1 использовалось для нанесения ударов по укрепленным узлам обороны немцев в рабочих поселках №1 и №2, а также расположенной рядом с ними 8-й ГРЭС. Всего по узлам обороны противника было выпущено 33 406-мм снаряда. Всего же во время блокады Ленинграда из установки МП-10 по позициям противника был выпущен 81 снаряд.
В послевоенные годы установка МП-10 активно использовалась для отстрела новых 406-мм снарядов и испытаний качающихся частей. В настоящее время единственное сохранившееся до наших дней орудие Б-37 в составе экспериментальной артиллерийской установки МП-10 находится на территории Ржевского артиллерийского полигона под Санкт-Петербургом.
Тактико-технические характеристики Б-37:
Калибр — 406,4 мм.
Длина ствола — 20 720 мм (50 калибров).
Длина канала ствола — 19 857 мм.
Длина нарезной части — 16 794 мм.
Объем каморы — 441,2 дм3.
Число нарезов — 40.
Масса ствола с затвором — 136 900 кг.
Максимальная дальность стрельбы — 45 670 м.
Масса снаряда — 1108 кг.
Начальная скорость полета снаряда — 830-870 м/с.
Скорострельность — 2-2,6 выстрела в минуту (в зависимости от угла возвышения).
Источники информации:
http://otvaga2004.ru/atrina/atrina-hist … skij-soyuz
http://wiki.wargaming.net/ru/Navy:406-мм_орудие_Б-37
http://nimap.goss.ru/ru/pp/guns/mp10
http://www.navy.su/navyarms/gun/1930-1955/b-37.htm
Материалы из открытых источников
Автор: Юферев Сергей

С Уважением, Владимир.

С Уважением, Владимир.

Летом 1944 года в Белоруссии 3-й гвардейский мехкорпус прорвался к городку Сенно. В окрестностях танкистам и мотострелкам открылось необычное зрелище: поля были уставлены остовами подбитых танков. Их были десятки и сотни. Неказистые Т-26, элегантные БТ, устрашающие монстры КВ-2. Это были следы крупного танкового сражения лета 1941-го, когда два советских мехкорпуса разбились о позиции вырвавшейся далеко вперёд 3-й танковой группы Германа Гота. Теперь их боевые машины остались в белорусских полях напоминанием о цене, которую пришлось заплатить танковым войскам РККА за превращение в могучую машину смерти, способную взять Берлин и выиграть мировую войну.

В 90-е годы сведения о численности довоенного танкового парка Красной армии повергли любителей в состояние шока. 26 тысяч боевых машин казались армадой, которая должна была истребить любого противника. Однако, как известно, лето и осень 1941 года стали моментом крупнейшей военной катастрофы нашей страны, а множество боевых машин исчезло в пламени боёв, не оказав явного влияния на ход войны. Почему же такая мощь не помогла разгромить вермахт?

Перед войной руководство СССР рассматривало танковые войска как приоритетное направление военного строительства. Предполагалось, что механизированные части станут основной ударной силой в будущей войне. Начало Второй мировой подтверждало этот тезис. "Панцеры" вермахта действительно эффектно управлялись сначала с Польшей, затем, даже с неожиданной лёгкостью, — с Францией. СССР был одной из стран, находящихся в авангарде танкостроения. Огромная сухопутная граница предполагала необходимость иметь мощные сухопутные войска для её защиты. Подобно тому, как Британия строила массу боевых кораблей для обороны своих морских коммуникаций, СССР оказался перед необходимостью создать крупные хорошо вооружённые сухопутные силы.

Это была теория. Практика, как обычно, внесла свои коррективы.

В течение 30-х годов бронетанковые войска переживали бурный рост, однако не было единого мнения по поводу того, как должны выглядеть танковые войска. В течение всех 30-х годов их сотрясали реорганизации. В 1939 году было решено, что танковые корпуса, имеющиеся в войсках, слишком громоздки в управлении и подлежат замене на бригады и полки поддержки пехоты и моторизованные дивизии.

Вдобавок разведка регулярно поставляла сведения о происходящем на фронтах новой мировой войны, отдававшие безумием. В сводках появлялись то массовые, многотысячные десанты под Роттердамом, то атаки тяжёлых танков (которых у вермахта не имелось). Однако даже при такой интерпретации французского опыта был сделан правильный вывод: стране нужны мощные подвижные соединения. В результате к жизни были вызваны механизированные корпуса, которым и предстояло пойти в бой летом 1941 года.

Это был шаг в правильном направлении, но здесь Генштаб СССР набил все те шишки, которые набивали и другие страны, организовавшие себе танковые войска. Мехкорпуса оказались исключительно громоздкими формированиями. Они располагали огромным количеством танков… но и всё. Мехкорпуса обладали очень слабой мотопехотой, которая должна, по идее, поддерживать танки, бороться с противотанковой артиллерией, закреплять успех бронированных машин. Собственная артиллерия также была слаба, что ограничивало возможности для артиллерийской дуэли. Что ещё хуже, мехкорпуса обладали крайне слабым тылом. И здесь сказались уже пороки промышленности.

Промышленность Советского Союза фактически создавалась в 30-е годы. Однако за 10–20 лет нереально создать индустрию, которая сможет догнать ведущие промышленные державы мира. За бурный рост промышленного производства неизбежно приходилось платить самыми разными перекосами и проблемами. Для начала, советская промышленность могла производить только достаточно узкий спектр техники.

Если с боевыми машинами она справлялась, то вспомогательной техники производилось чрезвычайно мало. Оснащение связных, ремонтных, снабженческих подразделений вермахта оставалось предметом зависти советских военных очень долгое время. Вдобавок РККА располагала очень ограниченным парком автомобилей. В случае войны транспорт предполагалось мобилизовать из народного хозяйства. В результате мехкорпуса предвоенного формирования пошли на войну, испытывая огромные проблемы с подвозом боеприпасов, запчастей, топлива. Часто запчастей просто не имелось и подвозить было нечего.

Между тем последний фактор сильно снижал боевую ценность всех танковых войск. Техника фактически не списывалась в течение долгого срока, поэтому многие машины оказывались небоеспособными ещё до войны. Часто даже формально боеготовые танки могли пойти в бой после короткого ремонта… для которого не имелось каких-то простейших деталей вроде запасных траков, колёс, коробок передач и т.д. Главное автобронетанковое управление РККА перед войной метало молнии:

Сдача запасных частей к дизелям идёт неудовлетворительно… Ввиду плохой поставки дизель-моторов большое количество танков БТ-7M небоеспособно.

Завод № 75 отказывается от определения в договоре помесячных и поквартальных поставок, что делает совершенно невозможным планирование ремонтов танков. Со стороны Наркомата соответственных указаний заводу № 75 не дано…

Т-26 — завод № 174 (…) Заводом № 174 не выдерживаются сроки поставки по договорам. Совершенно плохо сдаются дефицитные детали: цилиндры, нижние половины картера мотора, направляющие втулки клапанов, венцы ведущих колёс, нижние катки, бандажи нижних катков и др…

Танковые войска испытывают в настоящее время большую потребность в запчастях и агрегатах, особенно по остродефицитной номенклатуре. Неоднократные обращения ГАБТУ КА в НКСМ не нашли должного решения по вышеизложенным вопросам.

Процитированный документ увидел свет за три дня до войны.

Другая проблема была общей для всей РККА. Взрывной рост количества соединений и техники требовал множества экипажей и командиров всех уровней. Для обучения квалифицированных экипажей требовались ресурсы, которых небогатое государство дать не могло. Плохая выучка советских солдат и офицеров не была следствием какого-то намеренного небрежения боевой подготовкой: страна просто не могла дать достаточно топлива, боеприпасов и опять-таки запчастей, чтобы обучать каждого солдата так, как следует.

Все эти проблемы накладывались одна на другую. Низкий уровень выучки приводил к частым поломкам из-за ошибок эксплуатации техники, исправить эти поломки не могли по причине нехватки запчастей, в свою очередь, недостаток запчастей не позволял интенсивно тренировать экипажи… Любое оборудование для обслуживания техники находилось в остром дефиците, включая совершенно необходимое, вроде топливозаправщиков. Наконец, сказывались организационные пороки: мехкорпусами РККА было крайне трудно управлять, а снабжать их всем необходимым просто невозможно. В таком состоянии бронетанковые войска РККА вступили в крупнейшую войну в мировой истории.

Очень быстро все недостатки довоенного строительства выплыли наружу. Значительная часть имевшихся на бумаге танков так и не смогла нигде повоевать из-за износа и нехватки запчастей. Однако и успевшие вступить в бой пришли на поле сражения для того, чтобы там погибнуть. В течение лета мехкорпуса были практически полностью разгромлены. Контрудары начинались по-разному, а заканчивались одинаково. Слабая разведка, захват части исходных позиций противником, танки без поддержки, исчерпание топлива, исчерпание боеприпасов, разгром.

"Неуязвимые" КВ и Т-34 выбивались удивительно разнообразными способами, начиная от тяжёлых пехотных орудий, гаубиц и зениток на прямой наводке и заканчивая немецкой пехотой с гранатами и зарядами взрывчатки или ударами с воздуха. Вермахт обладал превосходной "многослойной" противотанковой обороной, с отлично отлаженным взаимодействием разных родов оружия. Противостоять этой военной машине было пока крайне сложно.

Однако нельзя сказать, что от мехкорпусов вовсе не было никакого толку. Именно их контратаки позволили, например, вырваться из окружения в Белоруссии остаткам попавших в ловушку войск. На Украине выявилась не слишком приятная ситуация: пехотные командиры постоянно норовили подчинить себе мехкорпуса и поддержать небольшими группами танков свою пехоту. Это лишало командование ценных мобильных соединений, но надо отдать должное: часто именно танки позволяли сохранить целостность фронта и не давали ему развалиться. При этом крайне малая часть техники попала в руки вермахта исправной — впоследствии немцы использовали лишь незначительное количество советских машин.

За счёт огромных потерь танков было куплено хотя бы небольшое сокращение потерь стрелковых дивизий — обратим внимание, что в июне и июле, когда мехкорпуса оставались на ногах, окружений было сравнительно немного, причём почти все — на западном направлении, но не на Украине, где находилась крупнейшая механизированная группировка РККА. Механизированные корпуса образца 41-го года позволили фронту по крайней мере не рухнуть на всём протяжении сразу. Выбиваемые сотнями, иногда сотнями в день, советские танки позволяли несколько уменьшать замах клещей, а иногда — просто срывать окружения. Юго-Западный фронт мог быть разгромлен ещё на линии западной границы, если бы не самоубийственные атаки под Дубно.

Кстати, по итогам летней кампании 41-го легко дать ответ на вопрос "Зачем СССР столько танков?". Стальные коробки позволяли хоть как-то поддерживать пехоту и компенсировать её слабость. Как только они исчезли, ситуация резко изменилась от плохого к худшему.

Тяжелейшие потери в боях и в целом провальный опыт войны уже в середине июля привели Ставку ВГК к спорному решению. Мехкорпуса были полностью расформированы до начала сентября. Вместо них приказом от 12 августа 1941-го формировалось 120(!) отдельных танковых бригад.

Бригада, притом что это, конечно, более компактное формирование, имела неустранимый недостаток: она была слишком малочисленна и не могла выступать как самостоятельное соединение, не могла решать оперативных задач. Поединок с дивизией вермахта стал бы для неё фатальным, о глубоких прорывах такими силами и мечтать не приходилось. Это крупное формирование — но, увы, только для поля боя.

Решение о расформировании мехкорпусов и тотальном переходе на бригады стало одной из крупнейших ошибок Ставки за всю Великую Отечественную. Да, психологически было очень тяжело видеть, как контрудары проваливаются один за другим. Однако эффект от существования мехкорпусов оказался по факту очень значительным. Это не совсем чётко отрефлексировано, но наиболее страшный урон в людях РККА понесла не в июне и июле под внезапным ударом, а осенью, когда война уже шла какое-то время.

Между тем крупнейшие военные катастрофы нашей страны всех времён — это Киевский котёл в сентябре и Вяземско-Брянский в октябре. Весь этот кошмар обрамлялся крупными окружениями на Луге в конце августа, под Мелитополем в начале октября, более мелкими котлами. С одной стороны, такой разгром обусловлен общим изнурением РККА, психологическим надломом, большими потерями ранее. С другой, теперь некому было уменьшить масштабы трагедий, некому было хоть как-то прикрыть избиваемую пехоту. Осень 41-го, когда у РККА были танки, но не было танковых войск, стала худшим временем во всей истории войны. Контрнаступление под Москвой дало по крайней мере передышку, возможность оглянуться вокруг и исправить ошибки.

Недостатки "бригадной ереси" стали очевидны уже к концу битвы под Москвой. Да, русские добились множества тактических успехов, да, где-то немецкие гарнизоны оказывались окружены. Но в целом немцы удержались в шажке от катастрофы. Особенно обидным оказалось положение под Ржевом: атаки затихли из-за полного истощения войск, когда оставалось перекусить буквально последнюю артерию снабжения 9-й армии вермахта.

Ржев мог стать местом не долгих кровопролитных мучений, а величайшего успеха зимней кампании — но не стал. Сделать последний шаг могли помочь как раз танковые корпуса, но именно их-то у нас и не было. Да, лето 41-го выявило сокрушительную и обидную истину: РККА не имела достаточно квалифицированных командиров, чтобы управлять крупными танковыми силами. Однако теперь Ставка осознала, что победить дракона можно только имея собственного, и принялась восстанавливать ударный потенциал. Ошибку 41-го предстояло исправить.

Весной 1942 года на Юго-Западном фронте появились танки с необычной литерой на борту: КС. Это были первые прибывающие на фронт части танковых корпусов.

Советские подвижные соединения имели одну необычную особенность. Фактически корпуса РККА соответствовали по численности немецким дивизиям, армии — корпусам. В этом был свой смысл. Дело в том, что Ставка летом 1941-го насмотрелась на пехотных начальников, своей волей подчиняющих танковые дивизии и мехкорпуса себе. Поэтому командиры танковых и механизированных корпусов нового поколения имели более высокие звания, чем их коллеги в пехоте, и само название соединений подчёркивало их более высокий статус. Таким образом предполагалось заранее пресечь в зародыше попытки пехотных начальников без предварительной договорённости с высшими штабами прибирать к рукам драгоценные подвижные соединения.

Новые формирования выглядели куда более сбалансированными, чем мехкорпуса 41-го. Они обладали лучшей управляемостью, располагали пристойными мотострелковыми группами, были значительно лучше обеспечены транспортом и, в отличие от отдельных бригад, объединены корпусным штабом, имея общий развитый тыл. Словом, всё это позволяло надеяться на успех в грядущем сражении. Предстояло окружить крупную немецкую группировку в районе Харькова, и это самая очевидная и логичная задача для подвижных соединений. Помимо корпусов для участия в наступлении выделялась целая россыпь танковых бригад. Русские неплохо подготовились к этой битве.

Тем горше оказалось разочарование. Русские создали себе инструмент маневренной войны, но ещё не научились им владеть. Сражение развивалось остро для немецких войск: фронт был прорван в двух местах. Однако в решающий момент маршал Тимошенко промедлил с вводом в бой собственной ударной силы — тех самых танковых корпусов. Быстрое продвижение в тыл немцам, скорее всего, вызвало бы обвал обороны.

Собственно, на немецкой стороне фронта уже началась тихая паника: командующий группой армий "Юг" фон Бок хотел просто закрыть одну из двух брешей своими подвижными резервами. Однако начальник штаба сухопутных войск Гальдер скрутил фон Бока в бараний рог и заставил нанести удар во фланг наступающим. В этот момент танковые корпуса ЮЗФ уже пробивались вперёд. Слишком поздно: немцы вели своё наступление быстрее, чем русские своё. Нехватка сначала решимости, а затем скорости оказалась фатальной. Ударная группировка Юго-Западного фронта едва не окружила части вермахта перед собой, но вместо этого оказалась в окружении сама и погибла почти в полном составе.

Харьков — оглушительное и очень обидное поражение РККА и её танкистов. В первую очередь горестно, что это была необязательная катастрофа. Одно вовремя принятое правильное решение могло — должно было — полностью изменить расклад. Однако в очередной победе вермахта уже проглядывали признаки будущих неприятностей: русские не добились результата, на который рассчитывали, но побывали в шаге от успеха. Это, конечно, не могло утешить сотни тысяч погибших или попавших в плен людей.

Как бы то ни было, насчёт применения танковых войск в Ставке сделали правильные выводы. 1942-й стал годом массового формирования танковых и механизированных корпусов новой модели. Уже летом 42-го они пошли в бой. Структура по-прежнему не устоялась, у командиров было мало опыта применения крупных подвижных соединений, тем не менее они сыграли свою роль в крупных баталиях этой жесточайшей кампании.

Тем летом немцы использовали модернизированные Pz-4 и штурмовые орудия, уже не уступавшие Т-34 и КВ по уровню защищённости и огневой мощи. К тому же из-за эвакуации заводов на восток советские танковые войска оказались в критическом положении. На фронт массово отправлялись "мобилизационные" лёгкие танки Т-60 с откровенно убогими боевыми возможностями, в состав ленд-лизовской техники в изобилии входили монстры вроде "Генерала Ли", получившие невесёлое фронтовое прозвище "братская могила".

Наконец, качество выпускаемых Т-34 находилось ниже всякой критики: завод в Сталинграде скоро должен был оказаться на линии огня, поэтому на технологию производства уже махнули рукой, стараясь произвести машины, хотя бы способные своим ходом добраться до фронта. В глубоком тылу положение дел было далеко не всегда лучше. Переход к станку стариков, женщин и подростков — это, безусловно, трудовой подвиг, однако это была, конечно, неважная замена квалифицированным рабочим, ушедшим на фронт, — и это обстоятельство разительно сказывалось на качестве продукции, в том числе танков и особенно запчастей к ним и боеприпасов.

В том же, что касается тактического мастерства, немцы по-прежнему серьёзно превосходили русских. Операцию "Блау" — немецкое наступление на Кавказ и Сталинград — пытались остановить серией контрударов танковых армий. Поначалу эффект вызывал мрачное ощущение дежавю: на наступающих плескали танками как водой. Выучка противника находилась на, как казалось, недосягаемом уровне, а индустриальные возможности Третьего рейха превосходили советские радикально: хотя бы снести противника шквалом огня удавалось крайне редко, в то время как вермахт прокладывал себе дорогу, непрерывно выпуская тысячи тонн снарядов.

Тем более советские танкисты, к сожалению, сами постоянно облегчали противнику задачу. Да, мотопехота и кое-какая артиллерия в танковых корпусах появилась, но это ещё не значит, что с ними уже научились взаимодействовать. И в 1942-м, и позднее, в 1943-м, регулярно воспроизводилась одна и та же ситуация: танки без пехоты, пехота без прикрытия, артиллерия не попадает в цель или попадает не туда, и все вместе действуют без должной разведки.

Однако даже в таком виде эффект изменений постепенно проявлялся. Осенью 41-го удачные прорывы окружённых частей РККА случались крайне редко. Летом 42-го успешное вытаскивание окруженцев из котлов происходило не всегда, но случалось, и достигался этот эффект часто именно благодаря танковым корпусам. К таким случаям относится, например, окружение "группы Журавлёва" из нескольких стрелковых дивизий на подступах к Сталинграду.

Их вытащил оттуда контрудар 13-го танкового корпуса. Вообще, летом под Сталинградом танкисты сыграли более чем значимую роль. Именно сыпавшиеся на немцев контрудары не позволили въехать в город прежде, чем пехота развернёт оборону по улицам. Вермахт наступал на крупный индустриальный центр, и навстречу ему шёл поток "тридцатьчетвёрок" со Сталинградского тракторного завода. Выпуск техники в городе прекратился, только когда цеха были разрушены воздушными и артиллерийскими ударами.

Ну а осенью танковые войска впервые заявили о себе как о средстве перелома всей войны. В операции "Уран", окончившейся окружением 6-й армии вермахта во главе с Паулюсом, участвовали россыпь механизированных корпусов новой волны и 5-я танковая армия. Именно её прорыв оказался особенно сокрушительным: разрушив занимаемую румынами линию фронта, армия вышла в податливый тыл немецких войск. Специфика глубоких прорывов состояла в том, что, идя по тылам, танкисты собирали огромные толпы пленных и горы трофеев.

Армия индустриальной эпохи более чем наполовину состоит из тыловиков, не имеющих ни тактической подготовки, ни боевого духа, ни часто даже оружия. Котёл кроме прерывания путей подвоза страшен тем, что множество тыловиков оказывается на передовой, не умея и не имея чем защищаться. Именно такие люди в основном составляли колонны пленных до горизонта осенью 1941-го года, и именно они теперь попадали в плен уже к русским.

Перед операцией "Уран" Василий Вольский, командир одного из мехкорпусов южной "клешни", подал выше записку, согласно которой войска недостаточно готовы к операции и она может завершиться катастрофой. Как выяснилось, Василий Тимофеевич несколько недооценил себя и своих людей: его корпус после прорыва обороны взял 7 тысяч пленных ценой потери всего 16 человек убитыми. Такое произошло по прозаической причине: после прорыва первых рубежей начался массовый угон в плен стройбатов, персоналов складов, полиции, водителей. Может показаться, что нет ничего героического в захвате растерянных связистов и ремонтников, но именно такие удары наносят наиболее сокрушительный урон.

Сталинград и серия связанных с ним сражений — первый звёздный час советских танковых войск. В цепочке окружений погибли основные силы неприятельской группы армий "Б". Русские почувствовали вкус молниеносной войны и не собирались останавливаться на достигнутом. В конце зимы контрудар вермахта под Харьковом отбросил наступающие войска на несколько десятков километров, но это наступление оказалось в большей степени эффектным, чем действительно сокрушительным. Фронт стабилизировался до лета.

Крупнейшее танковое сражение в мировой истории — битву под Курском — танкисты РККА ожидали в сложном положении. С одной стороны, Сталинград излечил их от комплекса неполноценности. Налицо имелись многочисленные, уже неплохо вооружённые силы. С другой стороны, быстрый рост числа танковых и механизированных корпусов — притом что бригады и полки поддержки пехоты никуда не девались — привёл к тому, что опытных солдат и особенно командиров по-прежнему не хватало. Люди, возглавлявшие зимой корпуса, теперь получили под начало армии. К тому же советские танкисты окончательно утратили преимущество в качестве матчасти: вермахт использовал "зоопарк" новейшей бронетехники, в частности "Тигры" и "Пантеры".

Старые Т-34 уже очевидно не отвечали требованиям времени, но многие бригады только мечтать могли хотя бы о Т-34, по-прежнему воюя на лёгких машинах. Вдобавок моторизация РККА по-прежнему шла медленно даже в танковых войсках. Многие мотострелковые части были "мото-" очень условно. Все эти обстоятельства привели к тяжелейшим потерям под Курском и впоследствии в кампании на Украине. Так, 1-я танковая армия Катукова в операции "Румянцев" — контрнаступлении под Курском — потеряла 180% техники.

Это невероятно тяжёлые потери: за три недели состав армии обновился почти дважды. Было, впрочем, одно огромное отличие от первых двух летних кампаний. Если сейчас речь шла об огромной цене успехов, летом 41-го и 42-го РККА доставалась в основном огромная цена поражений. Отшлифовать навыки маневренной войны ещё только предстояло. Однако направление было выбрано правильное.

Одним из важных, но не сразу отслеженных изменений стало накопление опытных солдат и командиров. Общая оперативная обстановка была такова, что армии всё-таки не выбивались поголовно, а раненые не оставались в котлах на милость врага, а возвращались в строй через какое-то время. К тому же надо отметить, что командование РККА в целом и Автобронетанковое управление в частности были безумно самокритичны, и после каждого проигранного сражения следовала масса предложений по исправлению ситуации. Наконец, наладившееся снабжение боеприпасами и топливом позволило не только тратить всё это на поле боя, но и активнее расходовать на обучение новых призывников.

За 1943 год и в кампании зимы и весны 1944-го устоялась структура танковых и механизированных корпусов, танковых армий, командиры получили бесценный опыт и смогли его передать дальше. Конечно, сказать проще, чем сделать, и, к великому сожалению, почти всегда этот опыт начинался с братских могил под какой-то безвестной деревушкой. Однако другого способа получить достаточное количество квалифицированных командиров для СССР просто не существовало. Тем не менее к весне 1944 года РККА и её танковые войска были готовы нанести серию нокаутирующих ударов своим недавним мучителям.

Весной 1944 года на фронте началось наступление, почти не останавливавшееся до конца войны. В течение короткого времени германская линия обороны рухнула практически повсюду. Разумеется, танковые и механизированные войска сыграли в этом процессе одну из первых скрипок.

Русские так и не создали полных аналогов немецких танковых армий 1941 года. Однако в течение кампании 1944 года они окончательно отшлифовали исключительно гибкую систему устройства танковых и механизированных войск и уже не меняли её до лета 1945-го. Высшим объединением для них была танковая армия, которых в кампании 44-го года участвовало шесть. В них была собрана примерно треть всей бронетехники. Каждая армия состояла из 1–2 танковых и 1–2 механизированных корпусов, а также частей усиления.

К примеру, 2-я гвардейская танковая армия Богданова к концу Висло-Одерской операции в начале февраля 1945-го включала два танковых корпуса, мехкорпус, отдельный тяжёлый танковый полк на ИС-2, отдельную лёгкую артиллерийскую бригаду, два мотоциклетных батальона и отдельный мотострелковый батальон осназ. Что всё это означает?

В руках у командующего армией Семёна Богданова находились три самостоятельных соединения, способных выполнять частные задачи, плюс резерв, включающий тяжёлые танки и артиллерию, которые он мог положить на весы в нужный момент, и, наконец, дополнительные боевые единицы для решения разведывательных и специальных задач. Причём танковые и механизированные корпуса при необходимости сами легко раскладывались на отдельные боевые группы: каждая бригада имела всё необходимое для решения обычных задач, а в случае надобности её легко могли поддержать артиллеристы или убойный аргумент в лице тяжёлых танков.

Этажом ниже находились отдельные танковые и механизированные корпуса. Их включали в состав общевойсковых армий. Казалось бы, распыление сил. Однако в действительности такой приём резко повышал опасность для вермахта даже обычной пехоты. Армейские командиры не раздёргивали драгоценные подвижные соединения, как в 41-м, а получали на руки готовые мощные подвижные отряды.

Такой корпус в острый момент наступления мог как чёрт из табакерки выскочить из-за спин пехотинцев и превратить локальную неудачу немцев в катастрофу. Классика таких операций — это, например, прорыв 9-го танкового корпуса генерала Бориса Бахарова летом 44-го в тыл немецкой 9-й армии под Бобруйском. Корпус придали 3-й армии и ввели в бой, когда наступление было забуксовало. Бахаров, опытнейший командир, воевавший с лета 41-го, быстро доломал немецкие редуты, а дальше принял дерзкое самостоятельное решение и сорвал джекпот.

Его корпус одним рывком занял мосты через Березину, отрезав на восточном берегу сразу несколько немецких дивизий, причём немецкий танковый резерв оказался разрезан по живому и как единое целое больше не воевал. В результате разумной и вовремя проявленной инициативы нарождающийся Бобруйский котёл сразу же оказался рассечён пополам. В течение нескольких дней отдельный котёл восточнее Березины был уничтожен. Если бы в РККА все подвижные соединения собирались в танковых армиях, этот успех был бы просто нереален: пехота не смогла бы успеть за стальной лавиной, летящей к Березине. Борис Бахаров, к сожалению, погиб всего через пару недель после своего главного триумфа.

Наконец, существовало и более мелкое дробление подвижных войск РККА. Танковые бригады, отдельные танковые и самоходные полки никуда не девались и насчитывали в общей сложности несколько тысяч боевых машин. Отдельная танковая бригада насчитывала по 65 танков, что делало её уже достаточно веской силой на тактическом уровне, отдельный полк включал 21 танк. Конечно, бригада или полк — это не то соединение, которое можно послать в глубокий прорыв, их задачей было не развитие успеха в глубину, а усиление удара своих "подопечных".

Причём свои мотострелки и сапёры обязательно присутствовали в этих отдельных частях, то есть в отрыве от стрелковых дивизий танкисты или самоходчики не делались беспомощными. Вообще, отлаженное взаимодействие с пехотой и артиллерией позволяло делать многие, казалось бы, рискованные вещи, например успешно действовать танками в городах. При грамотной поддержке пехоты разрекламированные "фаустники" просто погибали на своих чердаках под градом пуль стрелков сопровождения.

В чём состояла суть всех этих преобразований? Командир любого уровня, начиная от стрелкового корпуса или даже дивизии, получал в свои руки широкий набор инструментов для работы. Если пехота не справлялась, её оперативно поддерживали танками и самоходками. Если наклёвывался прорыв, то командующий общевойсковой армией мог не тратить времени на согласование манёвров со ставкой, не упускать момент — он просто использовал собственные силы для быстрого рывка в нужную сторону. Наконец, в распоряжении командующих танковыми армиями и фронтами, в которые они входили, находился настоящий конструктор.

По необходимости комфронта мог быстро и легко усилить противотанковый, зенитный компонент, добавить лёгкие мобильные части для рейдов, тяжёлую технику для прорыва, словом, не тратя времени, подогнать своё войско под решение конкретной задачи. В случае необходимости одна часть войск могла сдерживать неприятельский контрудар, другая — решать основную задачу по принципу "а Васька слушает да ест".

К примеру, летом 44-го Минск был освобождён именно таким манёвром: пока немцы танковым кулаком успешно сдерживали атаки на шоссе, ведущем в белорусскую столицу с северо-востока, отдельный танковый корпус промчался в обход самого поля боя и въехал в Минск, почти не встретив сопротивления. Лобовая драка на шоссе мгновенно стала бессмысленной, а полевой армии вермахта восточнее Минска был поставлен мат: всего через неделю она капитулировала в кольце.

Танковые войска 42-го и 43-го годов были кувалдой, которую обрушивали на противника, но в последние 12 месяцев войны это была скорее стая стремительных смертоносных хищников, способных к впечатляющей координации усилий. Танковые корпуса и армии сходились, расходились, маневрировали подчас по удивительно затейливым маршрутам, сея в тылу неприятеля панику и собирая орды пленных.

К примеру, незамеченным шедевром оперативного искусства стала Померанская операция весной 1945-го. В ней участвовали две танковые армии — 1-я Катукова и 2-я Богданова — и несколько отдельных частей. Сначала танкисты вырвались на берег Балтийского моря, попутно оставив в котлах несколько отдельных немецких частей, затем армия Богданова "крюком" зацепила фланг корпуса СС к западу от себя, для чего ей пришлось, по сути, сделать петлю, а армия Катукова атаковала вообще в направлении на восток и вырвалась на Гдыню с запада вдоль побережья. Проделав все эти эволюции в весенней грязи, армии вернулись на Одер, чтобы поучаствовать в штурме Берлина.

Такая операция требовала чрезвычайно хорошо организованной логистики и чёткой дисциплины. Не следует думать, что учились только генералы. Победы 44–45-го, "восстановление симметрии ужасов", по выражению Дэвида Гланца, стали возможными также и потому, что тактические командиры и солдаты оказывались в состоянии реализовать даже самые сложные манёвры, а в острой ситуации показывали впечатляющие навыки тактической импровизации. Скажем, зимой 45-го у польской деревеньки Лисув отряд уральских танкистов устроил неожиданное избиение батальону "Королевских тигров": узнав от пленного, что на подходе тяжёлые танки, русские на месте сымпровизировали засаду, окончившуюся избиением противника и гибелью командира неприятельского батальона.

Что интересно, все эти отрадные ужасы устраивались противнику на не самой совершенной технике. По иронии судьбы величайшие победы РККА одержала, располагая менее технически совершенными, чем у противника, боевыми машинами. В боевых порядках можно было даже зимой 45-го встретить ленд-лизовские "Валентайны", которые уже в 42-м смотрелись не слишком убедительно.

Основная масса советских боевых машин обладала просто приемлемыми характеристиками. При этом целые семейства техники имелись только в виде поставок по ленд-лизу или трофеев. РККА не имела своего БТР, не имела вообще никаких самоходных гаубиц, отсутствие достаточно мощных скоростных тягачей неизбежно ограничивало поддержку танкистов только лёгкой артиллерией. Этот недостаток был продолжением достоинств: промышленность могла наращивать выпуск основных видов техники в ущерб разнообразию. С другой стороны, именно гигантские размеры нашего "зоопарка" и возможность постоянно его обновлять позволяли организационные экзерсисы. В конечном итоге концепция строительства танковых войск конца войны оправдалась.

Путь к успеху не был усыпан розами, и может быть, главным достижением советских танкистов — от рядовых до маршалов — стала именно способность непрерывно, потом и кровью повышать уровень своих боевых навыков, подгонять технику и тактику под имеющийся личный состав, разрабатывать новые тактические приёмы даже в темнейшие моменты кампаний 1941 и 1942 годов, когда противник казался непобедимым, когда любое новое сражение приносило горы трупов при скромных результатах.

Нельзя сказать, что положение генералов здесь было радикально лучше, чем положение обычного солдата. Танасчишин, Бахаров, Хацкилевич, Лизюков — очень многие командиры корпусов и армий разделили судьбу своих погибших или раненых на войне подчинённых. В итоге пот, кровь и непрерывное напряжение ума дали плоды. В течение войны танкисты РККА прошли путь от постоянного падения в нокдаун через грубую, но мощную силу к армии, находящейся в авангарде мирового военного искусства.

Автор:
Евгений Норин

С Уважением, Владимир.

Рад быть полезным, дружище.

На 22 декабря выпадает дата начала летных испытаний еще одного знаменитого советского самолета, точнее, его предшественника. В этот день 1939 года впервые взлетел высотный двухмоторный истребитель ВИ-100, он же - "сотка", сделанный по проекту Спецтехотдела (сокращенно - СТО, отсюда и цифровой индекс машины) НКВД, в котором работали заключенные "враги народа" под руководством "вредителя и саботажника" В.М. Петлякова. Чтобы обеспечить высотность и поднять рабочий потолок до 12 километров машину оснастили гермокабинами и турбокомпрессорами.

Прототип истребителя ВИ-100. В точном соответствии с "теорией Туполева" - красивая машина.
Весной 1940 года взгляды советского руководства на будущую войну поменялись. Начальство решило, что дальний высотный перехватчик на ней не понадобится, зато понадобится в больших количествах скоростной пикирующий бомбардировщик. Петлякову дали команду срочно переделать машину, причем на работу отвели всего полтора месяца. Для упрощения и удешевления конструкции от турбокомпрессоров и гермокабин потребовали отказаться, из-за чего потолок машины упал с 12200 до 8700 метров, но для пикировщика это сочли достаточным. Впрочем, надежных и безотказных турбокомпрессоров в СССР все равно не было.
В июне 1940 года самолет под новым индексом ПБ-100, впоследствии замененным на Пе-2, приняли на вооружение и запустили в серийное производство на московском авиазаводе №22. Он выпускался всю войну, сперва в Москве, а потом - в Казани, став самым массовым советским бомбардировщиком, несмотря на целый ряд серьезных недостатков, снижавших его эффективность. На мой взгляд, ставка на эту машину оказалась одной из крупнейших ошибок командования РККА в области развития авиации, причем эта ошибка так и не была исправлена.
Пе-2 по всем параметрам, кроме небольшого преимущества в максимальной скорости, проигрывал бомбардировщику Архангельского Ар-2. Но именно это небольше преимущество стало решающим аргументом в пользу петляковской машины, несмотря на меньшую дальность полета, более низкий потолок, меньшую бомбовую нагрузку и гораздо более высокую сложность пилотирования по сравнению с Ар-2. Порой создается впечатление, что у тогдашних советских "вождей" в отношении авиации (да и не и только ее) имел место некий "скоростной фетишизм". Считалось, что более быстрая машина в любом случае лучше более медленной, и не важно, какой ценой куплено это преимущество.
У "сотки" и у Пе-2 более высокая, чем у Ар-2, скорость обеспечивалась за счет применения специального ламинизированного профиля крыла, обладающего меньшим аэродинамическим сопротивлением, но при этом имеющего худшее аэродинамическое качество на малых скоростях, что делало самолет весьма опасным на взлете и посадке. Особенно, если в кабине сидел летчик не выше среднего уровня. "Пешки" часто бились при заходе на посадку, а взлетать с максимальной бомбовой нагрузкой в одну тонну разрешалось только самым опытным пилотам. Остальные брали всего по 500-600 кг, что являлось смехотворно низкой величиной для двухмоторного бомбардировщика. При этом у Ар-2 стандартная бомбовая нагрузка составляла полторы тонны.
Пе-2 на испытаниях достиг скорости 540 км/ч, Ар-2 - 512 км/ч. Такая разница хорошо смотрится в таблицах ТТХ, однако, на практике она не имела значения, поскольку максимальная скорость самого массового на момент начала войны немецкого истребителя Bf.109F достигала 620 км/ч, а у появившегося в 1942 году Bf.109G - 640 км/ч. Таким образом, оба они без особых проблем догоняли как "арку", так и "пешку".
Еще менее выигрышно смотрится Пе-2 на фоне появившегося чуть позже него туполевского фронтового бомбардировщика Ту-2, которому "пешка" капитально проигрывала фактически по всем параметрам, из-за чего сразу после окончания войны ее сняли с производства и с вооружения, а Ту-2 продолжал выпускаться и еще пять лет оставался в строю. Однако во время войны "пешек" наштамповали более 11 тысяч, а Ту-2 - всего лишь 800. И это, в общем, совсем не радует.

Пе-2 образца 1941 года на лыжном шасси.

Пе-2 образца 1942 года (Пе-2ФТ) в зимнем и летнем камуфляже.

Автор: Вячеслав КондратьевПервоисточник: http://vikond65.livejournal.com/575319.html

С Уважением, Владимир.