Русские сфероконические шлемы развитого средневековья
К.А. Жуков

Наиболее распространенной разновидностью шлемов на территории Руси на протяжении всего средневековья оставались сфероконические наголовья. От раннего средневековья VIII – XI вв. и до XVI - XVII вв. самые разные варианты подобных шлемов, оставались в широком использовании. Иные модификации защитных наголовий, например куполовидные или полусферические даже в моменты своего наивысшего распространения никогда не вытесняли из обихода рассматриваемую категорию шлемов. Закат популярности сфероконических шлемов относится к XVII в., когда средневековый комплекс защитного вооружения в целом выходил из употребления. Таким образом, сфероконические наголовья оставались в ходу около девяти веков. Это, несомненно, указывает на высокие защитные свойства и значительный потенциал конструктивных решений, заложенный в данных геометрических очертаниях.

Условимся о терминах. Под термином «сфероконический» подразумевается геометрическая фигура, образованная полусферическим основанием, продолженным вверху конусом с обратным изгибом образующих или конусом с углом в вершине более 90`. Может сопровождаться выраженным цилиндрическим основанием - «венцом» в нижней части.

Образование сфероконического абриса.

Очевидно, что сфероконические наголовья представляют собой единый тип, объединенный главным определяющим признаком, а именно – общей геометрией корпуса. Тем не менее, различные дополнительные элементы конструкции позволяют выделить несколько подтипов. Основную роль в образовании ответвлений базового типа играют конструктивные элементы определяющие функциональный характер того или иного наголовья. Шлем эпохи развитого средневековья представлял собой достаточно сложный по устройству объект, обладающий значительным количеством деталей. Поэтому, во избежание образования слишком дробной классификации, в качестве определяющего признака для выявления подтипа были использованы средства защиты лица. Указанные элементы конструкции достаточно значимы и могут выступать как определяющий признак.

В рамках данной работы были выявлены следующие защитные приспособления, сопровождавшие сфероконические наголовья:
1. Накладной наносник. Элемент конструкции монтировавшийся поверх корпуса шлема посредством специального крепежного элемента – заклепок.
2. Наносник выполненный зацело с корпусом.
3. Редуцированный наносник. Представлял собой носовую пластину обрезанную вровень с нижним краем корпуса шлема.
4. Поля. Имели конфигурацию усеченного конуса и монтировались непосредственно к нижнему срезу корпуса.

Так же следует отметить наголовья без защитных приспособления, входящих непосредственно в конструкцию корпуса, которые далее будут обозначаться термином «открытые наголовья». Подобные шлемы, а также шлемы с редуцированным наносником, судя по имеющемуся материалу, нередко сопровождались глухими круговыми бармицами, закрывавшими лицо полностью. Тем не менее, бармица не может влиять на выделение отдельной разновидности шлема, так как является вспомогательным, чаще всего, съемным защитным элементом. Кроме того, известны шлемы употреблявшиеся вовсе без бармиц, что, однако, не позволяет обособлять их в самостоятельную группу.
Таким образом, всего было выявлено пять разновидностей сфероконических шлемов.
Сфероконические шлемы с накладным наносником.
Сфероконические шлемы с монолитным наносником.
Сфероконические шлемы с редуцированным наносником.
Открытые сфероконические шлемы.
Сфероконические шлемы с полями.

Необходимо оговориться, что, следуя принятой оружиеведческой традиции, шлемы с полями следует относить к самостоятельному виду и рассматривать отдельно. Ведь, если использовать европейскую терминологическую систему, шлемы первых четырех категорий можно отнести к виду малых или обычных бацинетов, пятая категория несомненно попадает в раздел «железных шляп» (chapel-de-fer – фр., Eisenhut – нем.) Тем не менее, задачей данной работы является попытка проследить эволюционные изменения боевых наголовий, объединенных общей сфероконической геометрией корпуса. По этому шлемы с полями также попадают в круг рассматриваемых объектов. Приступим непосредственно к рассмотрению фактического материала.
Изображения: достоверно не прослеживаются.
1. Сфероконические шлемы с накладным наносником. Корпус может иметь клепано сегментную или монолитную конструкцию, как правило, дополняется навершием. Наносник имеет «Т» - образную форму и крепится к корпусу посредством приклепывания горизонтальной планки.

Вещественные находки: Райковецкое городище XII – нач. XIII вв., Таганча середина, вторая половина XIII в

Шлем из Райковецкого городища представляет собой сфероконическое наголовье с четырех частным клепано-сегментным корпусом. Размеры шлема на момент первой публикации: высота – 195, диаметр 180/225. Боковые пластины заведены под налобную и назатыльную детали. Боковые сегменты обтянуты медным позолоченным листом (толщина листа не более 0.5 – 0.8 мм). Задняя и передняя пластины имеют фигурные фестончатые края. В каждом выступе помещается заклепка с крупной полусферической шляпкой. Всего в каждом ряду по пять – шесть заклепок. Нижний край шлема оснащен венцом 15 мм. ширины. Венец несет серию цилиндрических втулок для крепления бармицы. Втулки выполнены зацело с полосой венца. Навершие, имело коническую форму, ныне утрачено. Утрачен также и наносник, упоминавшийся в первой публикации данного наголовья. Изначально он имел форму прямоугольника с треугольным окончанием в нижней части. В настоящий момент сохранилась заклепка, посредством которой он крепился к налобнику.

Данный тип представляет собой несомненное свидетельство значительной исторической инерции. А.Н. Кирпичников справедливо возводил шлем из Райковецкого городища к раннесредневековой традиции IX – XI вв.2 На это, несомненно, указывает архаичная для XIII в. конструкция и элементы отделки (четырех сегментный клепаный корпус с заведенными под назатыльник и налобник боковыми пластинами, фестончатые края пластин с крупными полусферическими заклепками в каждом выступе, частичная обтяжка медным листом). При этом, шлем значительно упрощен по сравнению с курганными образцами3, что позволяет уверенно говорить о проявлении затухающей традиции, а не об использовании старинного «прадедовского» шлема в XIII в. Предлагаемая обычно датировка данного шлема XII – начало XIII вв. едва ли поддается уточнению. Городище погибло в первой половине XIII столетия, однако, это позволяет определить лишь верхнюю временную границу бытования шлема. Он мог быть изготовлен и в конце XII и в начале XIII в., что не позволяет вывести датировку за пределы более чем полувекового срока.



Таганча середина, вторая половина XIII в.

Второй шлем данного типа происходит из захоронения в местечке Таганча, Каневского района. Это, несомненно, более развитое, наголовье является плодом эволюционного развития рассмотренной выше разновидности шлемов.4 Корпус имеет сфероконическую форму. Конструктивно он монолитен, предположительно сварной [19] или паяный. В верхней части шлем оснащен коническим навершием с основанием в виде четырех вытянутотреугольных выступов, с выраженным биконическим утолщением вверху (так наз. «яблоко»). Внутрь помещен шпиль, зафиксированный посредством расклепки изнутри. В нижней части сохранились скобы для подвески бармицы. Скоба представляет собой узкую трубку, смонтированную на корпусе посредством разведенных изнутри через отверстие усиков. В налобной части имеются полукруглые надглазные выкружки и короткий наносник, монолитный с тульей шлема. Поверх наложена «Т»-образная пластина. Горизонтальная планка закрывает лобную часть, вертикальная, соответственно, носовую часть, образуя, таким образом, двойной наносник. При этом носовая часть накладки несколько длиннее внутреннего наносника. Верхний край налобника фигурный, выполнен в виде серии полукруглых фестонов (по шесть с каждой стороны от центра) и центрального крестообразного выступа. В выступах помещены заклепки, посредством которых вся конструкция фиксируется на корпусе. Наносник расширяется к низу и имеет медиальную грань. По периметру наносника и надглазных выкружек наложен узкий металлический борт, зафиксированный посредством приклепывания. Корпус шлема декорирован стилизованным растительным орнаментом, наведенным методом гравировки. Орнамент сильно поврежден, так что убедительная его реконструкция не представляется возможной. Нижняя «венечная» часть шлема, составляющая одну треть общей высоты, отделена круговой горизонтальной полосой. Верхняя часть разбита на равные секторы посредством четырех вертикальных линий. Сохранились следы серебрения.

Как правило данное наголовье датировалось широким временным промежутком от VIII - IX до XIII века. Б.А. Рыбаков относил его к XII столетию, А.Н. Кирпичников - не позднее первой половины XIII века.6 По мнению М.В. Горелика шлем из Таганчи относится к концу XIII – началу XIV века, причем принадлежит к кругу не русских, а золотоордынских древностей. Очевидно, что датировку и этническую принадлежность данного предмета необходимо уточнить. Наиболее приемлемыми кажутся следующие положения: происхождение шлема датируется 1230 – 1270 гг., использовался он в среде черных клобуков, торков («своих поганых» русских летописей), изготовлен был, вероятнее всего, в том или ином русском ремесленном центре. Рассмотрим аргументы в пользу приведенных утверждений. Во-первых, шлем происходит из торческого (черноклобуцкого) захоронения. На это указывает положение тела воина в могиле, ориентированное на запад. В Поросье торки ушли под натиском половцев в конце XI – первой половине XIII века, что сказалось на похоронном обряде и может выступить датирующим признаком. В могилу положена целая туша коня. Подобная черта массово появляется в захоронениях торков только после прихода половцев и не характерна до XIII столетия.8 Таким образом, более ранние датировки отпадают.

Для дальнейшего уточнения рассмотрим конструктивные особенности самого шлема. Обратим внимание на способ подвески бармицы. Вдоль нижнего среза корпуса для этого были установлены несколько петель. Данная черта указывает на время не ранее середины XIII столетия (по крайней мере, после 1220 - 1230 гг.). В предшествующую эпоху бармицы крепились при помощи ряда цилиндрических втулок, выполненных как единое целое с венцом по нижнему его краю. Описанный выше способ крепления бармицы отсекает версию о восточном происхождении шлема из Таганчи, и наоборот, определяет его тяготение к европейской традиции. Отдельные петли появляются на восточных шлемах только в раннем средневековье. Например, на шлеме найденном у р. Оскола, Воронежской области, датированного VIII – IX вв. Позднее данная система совершенно исчезает.

Д. Алексинский. Слева направо: Вооружение по материалам раскопок Райковецкого городища, 1200-1230 гг. Вооружение, реконструированное по материалам раскопок в Новгороде и миниатюрам Сильвестровского списка Жития Бориса и Глеба, 14 в. Вооружение, реконструированное по материалам Государственной Оружейной палаты, Государственного Эрмитажа (собрание гр. Шереметева) и гравюрам С. Герберштейна, вторая половина 16 в.

Именно в Европе в период развитого средневековья широко распространилась подвеска бармицы посредством отдельно смонтированных втулок, что для синхронных азиатских шлемов было совершенно не характерно. Отметим, что на Руси подобная система достоверно прослеживается раньше, чем на остальной территории Европы, где письменные упоминания, которые можно трактовать таким образом, появляются не ранее 1260 гг. Первые же вещественные образцы вообще относятся к XIV столетию.
http://www.xlegio.ru/

Русские сфероконические шлемы развитого средневековья
К.А. Жуков
окончание.

Ближайшие аналогии подобным наголовьям прослеживаются на Кавказе. Совпадение с русскими древностями практически полное. В связи с этим не всегда представляется возможным уверенно определить происхождение ряда предметов, особенно обнаруженных в зоне смешанного влияния. В качестве выраженных кавказских черт (определенно не характерные для образцов русской работы) можно выделить четырехчастную конструкцию корпуса, а так же специфические уплощенные навершия. В качестве яркого примера можно привести шлем из захоронения у с. Пролетарское, Прикубанье. Еще один аналог происходит из могильника у с. Верхний Алкун, Дагестан. Даже простое визуальное сличение подтверждает несомненное эволюционное родство данных предметов и шлемов с территории Руси.
На настоящий момент трудно установить заимствовала ли Русь шлемы, описанной формы на Кавказе, или наоборот. В обоих регионах их появление фиксируется практически синхронно. Тем большая сослагательность требуется при определении происхождения половецких шлемов рассматриваемого типа. Скорее всего, воины степей в равной мере пользовались услугами русских и кавказских мастеров. Нет ничего невозможного и в том, что русские приобретали шлемы кавказской работы.
Интересная черта прослеживается при сличении русского вооружения и вооружения европейских стран, существовавших в схожих с Русью условиях. Например, Испания – классическая страна зоны фронтира, где сталкивались западные и восточные (в данном случае арабские) военные традиции. Испания к началу XIV в. восприняла многие предметы снаряжения, однотипные русским образцам. Сюда можно отнести и шлемы с редуцированным наносником, как, например, на барельефе из собора в Памплоне 1325 г.

4. Открытые сфероконические шлемы (без защиты лица). Могли оснащаться круговой бармицей и иными дополнительными защитными приспособлениями, такими как навесные науши. Могли комплектоваться распашной бармицей, или вовсе не иметь таковой.
Находки: Праздничное, Ладожская, ГИМ (Отдел оружия №10451, точное место находки не известно), Черняховск,
Москва Арсенальная башня Кремля (2 шт.),
Москва Ипатьевский переулок (3 шт.),
Эрмитаж (предположительно из арсенала бояр Шереметевых)
Изображения: Симоно-Хлудовская Псалтирь, Хроника Тверского Амартола, Новгородская Псалтирь, Житие Бориса и Глеба Сильвестровского списка, Киевская Псалтирь, Радзивиловская летопись

По всей видимости, открытые сфероконические шлемы никогда не выходили из употребления на территории Руси. Тем не менее, репрезентативный ряд данного типа, относящийся к периоду XIII – XV вв., открывается несколькими изображениями на миниатюрах лицевых сводов, самые ранние из которых датируются второй половиной XIII в. Имеются ввиду иллюстрации Симоно-Хлудовской Псалтири и Тверского списка Хроники Георгия Амартола 1270 и 1300 гг. соответственно.

Приблизительно к тому же времени относятся находки шлемов из кочевнических захоронений на Кубани у с. Праздничное и Ладожская. На сегодняшний день от шлема из Праздничного сохранилась приблизительно половина корпуса и навершие. Исходя из имеющихся данных можно определить, что корпус имел клепано-сегментную конструкцию и был составлен из четырех деталей. Передние два сегмента приблизительно на два сантиметра превышали по длине дуги тыльные детали. Из-за значительной коррозионной деформации реальная толщина стенок и характер швов не прослеживаются.

Шлем из кочевнического захоронения из станицы Ладожская (собрание ГИМа) в целом похож на находку из с. Праздничное. На корпусе читается горизонтальная гравированная полоса. Навершие заканчивается выраженным сферическим утолщением. Конструкция корпуса из-за коррозии не читается. М.В. Горелик считает данные наголовья северокавказским и справедливо датирует второй половиной XIII – началом XIV в. Первое утверждение, скорее всего, справедливо на что указывает характерная четырех частная конструкция шлема из Праздничного. С некоторой долей вероятности шлемы можно считать и русской продукцией. Во всяком случае, на Руси аналогичные наголовья однозначно имели хождение, даже если и были завезены с Кавказа. Об этом свидетельствуют многочисленные изображения сфероконических шлемов с накладными навершиями, увенчанными сферическими утолщениями. Полное несогласие вызывает прорисовка шлема из Праздничного в работе М.В. Горелика «Ранний монгольский доспех».19 На рисунке представлено наголовье с редуцированным наносником и надглазными выкружками, чего в реальности не существует. Согласно первой публикации, а также фрагментам шлема в хранилище ГИМа, имеет место обычное открытое сфероконическое наголовье с ровным нижним краем.

Следующий шлем происходят с территории Восточной Пруссии и датируются периодом XIV – XV вв. Имеется ввиду шлем из под г. Черняховска, Калининградской обл. Корпус имеет монолитную конструкцию. Навершие оформлено в виде шпиля, помещенного внутрь тульи и зафиксированного посредством расклепывания. Поверхность шлема проработана горизонтальными гранями, наведенными способом чеканки.
Невзирая на то, что данный шлем обнаружен на территории Тевтонского ордена, его без сомнений можно включить в круг русских древностей. Наголовья подобной геометрии были не характерны для собственно западного военного дела. Хотя ярко выраженные сфероконические очертания шлемов то и дело прослеживаются на материале европейских источников, это всегда является прямым заимствованием или воспроизведением той или иной восточной традиции. Скорее всего, именно с прямым заимствованием связано появление шлема, рассматриваемого типа, в военном обиходе Ордена. Можно предположить их копирование местными мастерами с русских образцов, хотя правдоподобнее версия их покупки или захвата в качестве трофея. В самом деле, русские княжества были ближайшим местом широкого распространения шлемов данного типа, а значит и наиболее вероятным источником для заимствования.
Шлем из Черняховска можно датировать первой четвертью XIV – началом XV вв. На это указывает широкий круг иностранных аналогий. Прежде всего, некоторые балканские памятники. Замечательная фреска со Св. Феодором Тироном из Дечани представляет подробнейшее изображение практически идентичного шлема . Схожий экземпляр, относящийся к указанному периоду, был найден у с. Бйелемичи (краеведческий музей Сараева;  диаметр 235, высота 140, без учета утраченного шпиля). Аналогичное монолитное наголовье происходит из Визбадена. В.Вильбрандт считает, что изначально это был шлем с полями – «шапель-де-фер», не приводя, впрочем, доводов в пользу этого утверждения (следы крепления полей не прослеживаются). Другой образец хранится в Баварском Национальном музее в Мюнхене. Характерно круглое отверстие в верхней части тульи. Оно служило для монтажа утраченного шпилевидного навершия.
Имеется так же ряд русских изобразительных источников XIV – XV вв. Во-первых, необходимо упомянуть миниатюры Сильвестровского списка «Жития Бориса и Глеба» XIV столетия. Они правдоподобно изображают сфероконические наголовья со шпилями, вместо традиционных накладных наверший, увенчанных шариком. Во-вторых, миниатюры Радзивиловской летописи конца XV вв. Некоторые из них правдиво изображают современные им шлемы с высокими шпилями.

Несомненное сходство обнаруживается при сличении описанных выше шлемов с экземпляром из ГИМа неопределенного происхождения. Шлем отличается рядом крупных заклепок по нижнему краю венца с шайбами изнутри корпуса. Вероятнее всего, они служили для монтажа подшлемника. Д. Николль первым опубликовавший данный предмет, справедливо отнес его к XIV – XV столетиям, склоняясь к наиболее поздней датировке.

Дальнейшее развитие открытых сфероконических шлемов представлено находками, сделанными в Ипатьевском переулке Москвы, а так же экземпляром предположительно из арсенала бояр Шереметевых (Арсенал Государственного Эрмитажа). Все это наголовья монолитной конструкции с навершием в виде высокого шпиля, помещенного внутрь корпуса и зафиксированного посредством расклепывания. Один из московских шлемов несет на поверхности корпуса вертикальные грани.
Шлемы из Ипатьевского переулка надежно датируются временем до 1547 г., благодаря серии монет, найденных вместе с ними. По всей видимости, данные предметы хранились в некоем частном арсенале, а значит, могли использоваться и ранее, вплоть до 1500 гг. – известно, что в арсеналах оружие сохранялось чрезвычайно долго.

Шлем из Эрмитажа отличается от остальных почти полусферической тульей, которая приобретает обратный изгиб непосредственно под навершием. Интересна так же и конструкция навершия. Оно конструктивно состоит из двух основных деталей. Отверстие в верхней части тульи закрыто полым усеченным конусом, пригнанным к стенкам заподлицо. Внутрь его помещен шпиль, зафиксированный расклепыванием изнутри корпуса через крупную шайбу (диаметр 45). Нижняя кромка венца была обложена узкой 5 мм. бронзовой полосой, большая часть которой к настоящему моменту утрачена. Толщина стенок рассматриваемого образца 1.8 мм. Данный шлем, как и прочие из данной серии, был изготовлены из единой секторной заготовки с одним швом, соединенным посредством кузнечной сварки.

Приведенные шлемы, несомненно, являются продуктом преобладающих восточных тенденций в русском военном деле XV –XVI вв. Своим очертаниями они точно воспроизводят образцы воинского обихода Турции и Ирана. Изготовлялись они при этом на территории Руси, скорее всего в московских оружейных мастерских. Рассматриваемые экземпляры однозначно соотносятся с изображениями на картине «Битва на Орше», воспроизводящей события 1514 г. (хранится в Народном музее в Варшаве). Схожие шлемы турецкого производства были найдены при раскопках развалин венецианской крепости Халкис на Эвбее.

Надежно датированный (до 1547 г.) шлем данного типа, принадлежавший Ивану IV Грозному, хранится в Королевском Арсенале в Стокгольме. Это роскошное наголовье поистине царского качества снимает вопрос о терминологической принадлежности слова «шелом». На венце имеется надпись «Шеломъ князя Ивана Василиевича». Таким образом, данный термин применим, прежде всего, к высоким шлемам со шпилевидными навершиями.
Затухание традиции использования высоких сфероконических шеломов выразилось в появлении и широком распространении более компактных и утилитарных наголовий, так же сфероконической геометрии, к которым, по всей вероятности, применим термин «шишак». Они отличались почти в двое меньшей высотой, по сравнению с шеломами, короткими шпилями и геометрическими очертаниями, близкими к куполовидным.

Два древнейших в Европе наголовья, попадающие под данные характеристики были обнаружены в колодце Арсенальной башни Московского Кремля.

5. Сфероконические шлемы с полями.
Находки: не выявлены.
Изображения: Хроника Тверского Амартола, Радзивиловская летопись .
Данная категория шлемов отражена только редкими свидетельствами изобразительных источников. Вещественных находок не имеется все это заставляет констатировать малую распространенность шлемов этого типа. Тем не менее, изобразительные источники соседей Руси чрезвычайно часто содержат иллюстрации подобных наголовий. Поэтому, аналогичные русские изображения нельзя относить на счет ошибки или фантазии миниатюристов. По всей вероятности, они адекватно отражали реальное положение дел, правдиво демонстрируя редкость сфероконических шлемов с полями в военном быту своего времени.
Завершая рассмотрение наголовий первого типа, необходимо очертить основные этапы их существования и развития. Открытые сфероконические шлемы, как таковые, являются изначальной базовой формой данного типа в целом. Они берут начало в эпоху бронзы и происходят из круга ассирийских древностей. Впоследствии, они претерпели значительные изменения, сменив на протяжении веков множество дополнительных черт и добавлений. На Руси подобные шлемы появляются в эпоху раннего средневековья, будучи, несомненно, восточным заимствованием. Вспомним хрестоматийно известные шлемы из дружинных курганов «Черная могила», «Гульбище» и т.д. Позднее в XII – XIII вв. подобные наголовья с открытым лицом продолжали существовать. Однако, распространение шлемов с полной или частичной защитой лица закономерно уменьшило их относительное количество. Во всяком случае, среди русских материалов XII – начала XIII вв. открытые сфероконические шлемы не известны. Прослеживаются они исключительно по изобразительным памятникам, что обусловлено, впрочем, особенностями данной категории источников. Надо учитывать, что православная иконографическая традиция не предполагала изображения человека с закрытым лицом. Исходя из этого, можно предположить, что открытые сфероконические шлемы имели ограниченное хождение в среде легкой конницы, как не отвечавшие требованиям «рыцарского» снаряжения.
Положение изменилось в результате монгольского нашествия. В данный период, как уже отмечалось, приоритет приобретает облегченное снаряжение, в том числе шлемы. Они способствовали улучшению обзора и маневренности на поле боя. Кроме того, подобные шлемы были дешевле и проще в производстве, что позволяло выпускать их наибольшими партиями при наименьших затратах.
На примере сфероконических шлемов видно, как восточное заимствование приобрело на территории Руси самостоятельное существование. В плане распространения технологий и конструкций можно предположить, что Русь, Северный Кавказ и Восточная Европа к первым десятилетиям XIII в. представляли сложившийся ареал бытования родственных технических приемов специфического местного характера, которые обладали значительной способностью к взаимопроникновению.
Сфероконические шлемы превратились в наиболее популярный вид защиты головы в среде русского воинства вплоть до XVII столетия. С XV в. наблюдается процесс повторного заимствования новых форм сфероконических наголовий с территории Передней и Средней Азии, что полностью соответствовало состоянию русского защитного вооружения в целом.
http://www.xlegio.ru/

Технология производства клинков древнерусских мечей.

Мечи разных конструкций и разнообразных технологий говорят о разных школах и этапах развития клинкового дела в Киевской Руси и Европе в целом. Технология изготовления клинков мечей была одной из наиболее высоких. Древнерусские мастера техникой и художественным вкусом не уступали ни западным, ни восточным коллегам.
Изготовление мечей было на Руси одной из наиболее сложных отраслей металлообработки. Каждую операцию по заготовке металла, вытягиванию полосы, полировке, закалке, заточке, насадке рукояти, изготовлению ножен производил отдельный человек. Клинок последовательно переходил от кузнеца-сварщика, который обковывал полосу меча, к закальщику, потом к шлифовальщику, оттуда возвращался к закальщику для перезакалки и отпускания, потом шел к полировщику и, наконец, попадал к монтажнику, который делал рукоятку и набор. Отдельно работали связанные с монтажником мастера ножен и ювелиры, украшавшие меч. Меч носился в ножнах. Бронзовые и серебряные наконечники и другие украшения ножен иногда обнаруживаются среди археологического материала. В летописи встречаются выражения "обнажи меч свой" и т. п.

Технология производства клинков мечей нами изучена на основании металлографического анализа 12 экземпляров мечей. Пять мечей происходят из Гнездовских курганов, четыре меча из Михайловских курганов, два меча из Приладожских курганов и один меч из Вщижа (Древнерусский город на реке Десне в Брянской области). На основании обнаруженных структурных схем металла древнерусских мечей мы реконструируем технологию их изготовления.

Технологическая схема лезвий мечей: 1-наварка лезвия на железную основу: 2-наварка лезвия на многослойную основу; 3 - наварка лезвия на узорчатую (дамаскированную) основу; 4 - цементация лезвия.

Основа клинка меча делалась из железа или сваривалась из трех полос стали и железа. Когда основа клинка сваривалась только из стали, брали малоуглеродистый металл. Довольно широко применялась и узорчатая сварка. В этом случае основа клинка сваривалась из средней железной и двух крайних специально сваренных полос. Последние, в свою очередь, были сварены из не-скольких прутьев с разным содержанием углерода, затем несколько раз перекрученных и раскованных в полосу. К предварительно сваренному и подготовленному бруску основы клинка наваривали в торец стальные полосы - будущие лезвия. После сварки клинок выковывали таким образом, чтобы стальные полосы вышли на лезвие. Отковав клинок заданного размера, вытягивали черенок рукоятки. Следующей механической операцией было выстругивание долов. Затем клинок шлифовали и подвергали термической обработке. После этого клинок полировали, и если на основе клинка делалась узорчатая сварка, его травили. Кузнец же делал и основу перекрестья и навершия рукоятки. Иногда наваренные стальные лезвия подвергались перед термической обработкой дополнительной цементации .

Микроструктура лезвий меча; 1 - сварочный шов. х200;
2 - перлит с цементитом. х200

Применялась также цементация поверхности цельножелезного меча. Подобная технология была у меча из Михайловских курганов.
Перед нами самая типичная древнерусская технология изготовления качественного изделия - сварка мягкой вязкой основы со стальным лезвием и последующая термическая обработка всего клинка.
Поскольку боевое оружие должно выдерживать значительные ударные нагрузки и обладать хорошими режущими свойствами, древние мастера в процессе изготовления меча подвергли его после ковки цементизации с последующей закалкой, тем самым сохранив упругую сердцевину. При сравнительно высокой прочности и твердости поверхности.
Таким образом, полосчатая структура меча обеспечивает ему высокие эксплуатационные свойства, исключает образование трещин и сколов при ударах.

Данные проведенных металлографических исследований позволяют сделать вывод, что уже в X-XIII веках существовали высокоразвитые кузнечные и литейные ремесла.
Небольшие размеры представленных образцов не позволяют провести исследования механических свойств, но характер макроструктуры и низкая твердость НВ-163-170 свидетельствуют, что механические свойства металла невысоки, Очень крупные неметаллические включения являются концентратами напряжений и благоприятствуют возникновению хрупкого разрушения в случае действия ударных нагрузок. .
Результаты этого исследования засвидетельствовали - заведующий кафедрой металлургического производства Донецкого политехнического института, доктор технических наук профессор А. И. Иванов и выполнившая работу младший научный сотрудник Г.Д. Уманская.
Опираясь на результаты исследований обломка меча, и выводы специалистов следует внести одно, весьма важное, на мой взгляд, уточнение, связанное с технологией производства древнерусскими кузнецами клинков оружия. Они ковались из одного цельного куска железа, а не сваривались из отдельных полос.
Чтобы наварить науглероженные стальные полосы на мягкую основу, их следует разогреть до пластического состояния, до 1200-1300*С. При более низких температурах кузнечная сварка затруднена и не даст ожидаемого результата - плотного и прочного сварного соединения, что в данном случай было абсолютно неприемлемо.
Доведенное до такой высокой температуры железо вступает в зону перегрева - интенсивного, окисления и выгорания углерода. Толщина же полос весьма невелика. Следовало торопиться, чтобы избежать больших потерь в твердости. Обе пластинки приваривать к мягкой основе одновременно. Процесс даже для опытного кузнеца весьма сложен и непрост. К тому же он не всегда гарантировал получение результата. Режущие кромки после термической обработки, закалки при интенсивных ударных нагрузках частенько давали сколы.
При 500-кратном увеличении на границе соединения сварных деталей были бы видны структурные изменения зерен. Это неизбежно. На фотографии мы их не видим. Не хочу сказать что изготовление слоистых лезвий клинков при помощи кузнечной сварки древнерусскими кузнецами-оружейниками никогда не применялось. Это, конечно, не так. Эта технология им была хороша известна.
В те далекие времена был только один вид стали - малоуглеродистое железо. Даже слова «сталь» не было в обиходе. Никакого другого металла с добавлением титана, никеля, ванадия, молибдена, марганца и т. д., придающих ему прочность, твердость, упругость и коррозиестойкость, еще не существовало. Качество железа всецело зависело от количественного содержания этих легирующих элементов в руде, из которой добывали крицу. Но и в ней зона их расположения была неравномерной. Такую особенность наблюдательные кузнецы подметили еще очень давно и с успехом пользовались ею при изготовлении особо высококачественных мечей.
Об этом уже писал древнегреческий историк Дилер Сицилийский из Агирона. В своей «Исторической библиотеке» из 40 томов, от легендарного времени, до середины 1 века до новой эры, он повествует как иберийские кельты получали сталь такого качества. Они закапывали листы кованого железа в землю и держали его там до тех пор, покуда ржавчина не съедала его слабые места. Из оставшихся, более прочных частей, ковали свои превосходные мечи. Изготовленный таким способом клинок разрезал все, что попадалось на его пути, ибо ни щит, ни шлем, на тем более тело не могут противостоять его удару - настолько велико преимущество такого железа.
Да, пластинка из добытой таким вот способом стали была вполне пригодна для наварки на мягкую основу меча. Это бесспорно. Но, согласитесь, метод весьма дорогостоящий и при массовом изготовлении оружия неприемлем. Это было скорее исключением из правил, чем правилом. Такую роскошь мог позволить себе только очень знатный и богатый князь или вельможа.
Другая технология применялась древнерусским кузнецами при изготовлении  мечей из малоуглеродистых сталей. Она была проще, доступнее, менее трудоемкая, а главное, давала возможность получать изделие высокого качества. Какой уважающий себя мастер станет делать двойную работу! Сначала науглеродит пластинку, чтобы после наварить ее. Куда проще подвергнуть цементизации сами режущие кромки меча.
Как это делалось? Сердцевина выкованного клинка обмазывалась огнеупорной глиной и вставлялась в специальные, из такой же глины, ножны, стянутые для прочности металлическим обручем. Боковые стороны у ножен отсутствуют. Так что режущие кромки оставались незащищенными. В таком виде изделие вставляли в печь или горн для науглероживания. То есть при нагреве до определенной температуры из древесного угля или его пламени начинает проникать в незащищенную поверхность структуры металла, науглероживать его. Малоуглеродистая сталь постепенно будет становиться высокоуглеродистой. Станет годной к термической обработке, То есть при закалке насыщения углеродом поверхность режущих кромок приобретет высокую прочность и твердость в сочетании с мягкой и упругой основой. Что и подтверждается исследованиями части меча, проведенными в лаборатории Донецкого политехнического института. Но это уже свойства булатной стали.
Следовательно, уже в X-XIII веках древнерусские кузнецы-оружейники владели секретами изготовления данной стали. В том числе и на Волыни, на Зализницко-Харалужском железоделательном промысле. То есть задолго до XV века, когда по всему миру пошла слава дамасской булатной стали и изготовленного из нее холодного оружия.
Если сравнить технологические схемы производства клинков мечей и, например, кос, то обнаружится очень много общего: та же многослойная сварка или наварка стального лезвия, выточка дола и термическая обработка, та же большая длина и малая толщина полотна клинка меча и лезвия косы. Различие только в том, что у косы наваривали одно лезвие, а у меча два.
Секрет изготовления слоистых мечей волынскими мастерами был утерян во время татаро-монгольского нашествия. Все известные железоделательные промыслы были разрушены, уничтожены, а высококлассные самородки-кузнецы угнаны в неволю. Проданы на тот же Восток, в Дамаск за большую цену. Поощрять развитие железоделательного и кузнечного промысла было не в интересах завоевателей. На многие десятилетия он почти полностью прекратил свое развитие. Как передавать секреты, кузнечного дела, так и перенимать их было некому.
Очень интересные сведения о технике производства мечей древнерусскими кузнецами сообщает их современник, выше уже упоминавшийся хорезмийский ученый Ал-Бируни. "Русы выделывали свои мечи из шапуркана, а долы посредине их из нармохана, чтобы придать им прочность при ударе, предотвратить их хрупкость. Ал-фулад (сталь) не выносит холода их зим и ломается при ударе. Когда они познакомились с фарандом (т. е. с узорчатым булатом.-Лег.), то изобрели для долов плетенье из длинных проволок (изготовленных) из обеих разновидностей железа-шапуркана и женского (т. е. железа). И стали получаться у них на сварных плетениях при погружении (в травитель) вещи удивительные и редкостные, такие, какие они желали и намеревались получить. Ал-фаранд же (рисунок) не получается соответственно намерению при изготовлении (меча) и не приходит по желанию, но он случаен".
Этот текст интересен с двух сторон. Во-первых, он подтверждает выводы о технике производства клинков мечей, сделанные нами на основании изучения лишь 12 мечей. Технология наварки стальных ("из шапуркана") лезвий на железную ("из нормохана") основу клинка является общерусской. Во-вторых, Ал-Бируни говорит я о превосходстве техники изготовления узора на клинках мечей у русских оружейников. При соответствующей комбинации железных и стальных полос на основе клинка древнерусский кузнец мог получить любой заданный рисунок с одинаковым ритмом по всей полосе, что особенно и удивляло Бируни. Булатный же рисунок, как известно из опытов П. П. Аносова, случаен, так как при кристаллизации тигельной стали в каждом отдельном случае получается свой рисунок структурной неоднородности.
Итак, древнерусские кузнецы, ковавшие для своих соотечественников воинов-дружинников мечи, владели сложной технологией кузнечной ковки, узорчатой сварки и термической обработки и в технике производства и художественной отделке не уступали ни западным, ни восточным мастерам. В искусстве отделки клинков мечей они даже превосходили знаменитых восточных оружейников, изготовлявших мечи из булатной стали.
http://www.mordor.kiev.ua/
http://knives.com.ua
http://www.krasfun.ru
Отрывок из книги Б.А. Колчина "Техника обработки металла в древней Руси"

Историческая кухня Древнего Рима

Хлеб и крупы были главными продуктами в античном мире. Из них готовили похлёбки и каши, такие, как маза – смесь муки, мёда, соли, оливкового масла и воды; турон – смесь муки, тёртого сыра и мёда. Многие продукты перед приготовлением посыпали ячменной мукой. Обильно использовались фасоль и другие бобовые растения.
Любимыми национальными супами древних римлян были разнообразные щи и борщи – специально для них в земледельческих поместьях выращивали много капусты и свёклы, а также лука.
Щи и борщи готовили мясные (особой популярностью пользовались эти супы со свининой и свиным салом, менее популярны были бараньи и из иных видов мяса и птицы - но это по достатку и местным обычаям многих древнеримских провинций), а также рыбные из самых разных видов речных и морских рыб, из разнообразных морепродуктов и постные с добавкой лишь оливкового масла и всяких местных пряных трав. Т.е. рецептов таких супов существовало великое множество, особенно с учетом, что у каждого домашнего повара имелось по несколько традиционных рецептов, особо любимых в этой семье. До нас дошла лишь ничтожная часть этих рецептов.
Начиная со второй половины I века до н.э. до середины III в. н.э. гарнизоны римских солдат стояли на нынешней крымской территории. Римляне привезли с собой свои сорта капусты и свёклы, многих других овощей, более вкусных и урожайных, чем ранее выращиваемые древнегреческие.
Так древнеримские щи и борщи с помощью римских легионеров добрались до Крыма. По данным современной исторической науки, первые щи и борщи на территории Украины были сварены на благодатном крымском побережье еще до Рождества Христова.
Многочисленные раскопки на месте имперских гарнизонов в Херсонесе, Евпатории, Феодосии и Керчи свидетельствуют, что древние римляне знали толк в солдатском харче. Поскольку полевых кухонь в нынешнем понимании у них не существовало, каждое отделение из восьми легионеров самостоятельно управлялось с котелками для варки и сковородками для жарки, в том числе готовило свои (по мере наличия продуктов на данный момент) овощные, мясные и рыбные щи и борщи.
Среди римских легионеров было особенно много фракийцев – больших любителей овощной похлебки, практически точно повторяющей рецепт современного классического борща. Если быть исторически более точными, рецепт современного классического украинского борща повторяет рецепт древней популярной капустно-свекольной фракийской похлебки, включавшей непременные для нее добавки лука, мяса и сала.
Вот тогда-то над южными рубежами будущей Российской империи впервые поднялся смачный дух древнеримских щей и борщей, в том числе со свининой и свиным салом, входившими в рацион тамошних легионеров. (Кстати, и поныне итальянцы непревзойденные мастера по изготовлению самых разнообразных видов сала и других продуктов из свинины.)
– На месте раскопок находят характерную кухонную и столовую утварь. Причем не только керамическую, но и металлическую, применявшуюся легионерами Рима, – рассказывает профессор кафедры истории древнего мира Таврического университета им. Вернадского Элеонора Петрова. – На основании этих находок мы можем неопровержимо утверждать, что в рацион римлян и греческих колонистов входило множество овощей, которые они добавляли в похлебки. Прежде всего, в состав этих похлебок входили капуста и свёкла…
Родина капусты – теплые районы Средиземноморья. Именно там от дикорастущего сородича образовались семь классических видов, существующих ныне.
В I веке нашей эры, по свидетельству ученого и писателя Плиния Старшего, использовалось уже около восьми разновидностей капусты, в том числе листовая, кочанная и брокколи.
Из капусты древние греки готовили не только борщ и другие блюда, но и делали голубцы, причем, в том виде, в котором они известны нам и поныне. На зиму капусту римляне солили и квасили в больших глиняных бочках. Квашеную капусту ели с оливковым маслом, употребляли ее в разные блюда, готовили из нее щи мясные и рыбные.
Позднее свекла и капуста на греческих триерах добрались до далеких берегов Понта Эвксинского – то есть до греческих колоний в Северном Причерноморье. Тут они, как и в Древней Греции, были добрыми огородными соседками. Продукт местных греческих огородов пришелся по вкусу скифам и сарматам, готам и славянам.
Хотя уже древние греки готовили щи и борщи мясные, рыбные, с морепродуктами или чисто овощные, иногда заправляя их сметаной или густым греческим йогуртом, настоящий расцвет всенародной любви к щам и борщам возник в Древнем Риме. Возможно, это связано с тем, что римляне боготворили общедоступную капусту, считая ее мощным афродизиаком и незаменимым средством для поддержания здоровья.
Например, Марциал писал в честь этого овоща стихотворные оды, воспевал ее и великий поэт Вергилий, часто упоминают капусту Плиний, римский бытописатель Катон и многие другие.
Интересен пример римского императора Диоклетиана (ок. 245-316), правившего империей двадцать лет с 20 ноября 284 г. по 1 мая 305 г. Императором он стал не потому, что был императорского рода – в тяжелую для империи годину войско избрало его, бывалого солдата, когда-то начинавшего служить империи рядовым воином.
Но как только Диоклетиан вывел империю из кризиса, придал ей устойчивость и новые формы, он сразу же добровольно отказался от престола и отправился в Далмацию в свой дворец в Сплите, чтобы своими руками выращивать капусту.
Когда некоторое время спустя его опять стали уговаривать вернуться на императорский престол, Диоклетиан пожал плечами и сказал: "Зачем? Посмотрите, какая капуста у меня тут растет!"
Именно древние римляне внесли основной вклад в совершенствование капусты как овощной культуры. При этом они творчески усовершенствовали рецепты и ассортимент видов щей и борщей, после чего те стали всенародно любимыми и во дворцах, и в бедных лачугах. Древнеримская кулинария, в частности, ввела предварительное перед варкой обжаривание нарезанной свеклы на жире, что придавало капустно-свекольным супам особый "борщевой" вкус.
Во второй половине III века нашей эры римляне вывели свои гарнизоны из Крыма. Текли века, менялись народы, но заложенный еще древними греками и римлянами крымский огород сумел выжить в суровых исторических катаклизмах. Прошло много 13 веков, пока через Перекоп потянулись чумацкие возы. Вместе с солью крымские чумаки привезли из Крыма в Малороссию капусту, буряк и рецепты вкусных похлебок - щей и борщей.
В результате эти блюда так полюбились народу, что спустя короткое время все малороссы поняли – к салу и чарке «краще не бувае». А вскоре капустные щи и борщи обрели популярность в Московии и Белоруссии.
Из Древнего Рима в международную кухню пришли и салаты, где под салатом вначале понималось одно-единственное блюдо, состоявшее из порезанных эндивия, петрушки и лука, приправленных медом, солью, уксусом, иногда с добавкой оливкового масла, а после I века н.э. и с добавкой молотого черного перца. Широко использовались изделия из рубленого мясного фарша (иногда с добавкой в фарш лука, чеснока, зелени петрушки и укропа), из которого на решетках жарили плоские круглые (диаметром около 8-10 см и толщиной 2-3 см) подобия современных рубленых бифштексов. Такие "котлеты" были древнеримским вариантом современного фаст-фуда – их обычно жарили прямо на улице и тут же продавали, выкладывая горячими на кусок хлеба. Эта трапеза на скорую руку сопровождалась кружкой разведенного горячей или холодной водой (по погоде) вина. Вино в Древней Греции и в Древнем Риме широко использовалось вместо современной чайной заварки и, приблизительно, в таких же количествах по отношению к воде.
Разумеется, в древнеримской кулинарии в изобилии применялось всё богатство свежей рыбы и морепродуктов, которым щедро снабжало море. Так что, даже питание бедняков было и разнообразным, и полноценным.

Древним римлянам был известен способ приготовления изделий во фритюре. Так готовили очень популярные тогда «глобули» – шарики из теста, обжаренные в оливковом масле или топленом сале, смазанные медом и посыпанные маком, а также многие другие изделия из теста или морепродуктов.
Античные народы любили молочные блюда и сыры. Любопытно, что пить цельное молоко считалось излишеством, вредным для здоровья взрослых, и его всегда разбавляли водой. Это был один из распространённых напитков, наряду с ячменной водой (вроде современного кваса) и разбавленным вином.
Римляне усиленно развивали виноградарство, и обычно пили вино, разбавленное холодной или горячей водой – в горячем виде этот напиток служил им вместо нашего чая, который они не знали. Римляне считали пиво напитком презренных варваров ("Вино напиток героев, пиво напиток варваров") и в своих колониях на Средиземноморском побережье распространяли виноградарство и виноделие. Во время римского господства Галлия превратилась в страну виноделия (за что современные французы древним римлянам весьма признательны). Как в Испании, так и в Галлии, исконным напитком местных нецивилизованных народов было пиво, которое вышло там из употребления лишь в первые столетия нашей эры, когда дикие жители этих провинций приблизились по уровню развития к римлянам и грекам.
Особенно был популярен широко производимый в Римской империи знаменитый острый соус гарум (в некоторых древнеримских провинциях его называли гарон) – его готовили из рыбы, которую заливали рассолом и оставляли в нём на 2-3 месяца.
Процесс приготовления этого соуса был сопряжен с появлениями резких отвратительных запахов протухающей рыбы.
Римляне всё приправляли гарумом.
ПОЯСНЕНИЕ. Гарум (также лат. liquamen) — соус в древнеримской кухне, применявшийся как к солёным, так и к сладким блюдам. Соус был очень популярен в римской кухне простых граждан и знати. В римской поваренной книге Апиция I века н. э. гарум входил в состав большинства рецептов (Апиций употребляет второе название соуса — liquamen, которое означает «жидкость»).
Этот соус приготавливался методом ферментации солёной рыбы: анчоуса (хамсы), тунца, скумбрии, иногда моллюсков в сочетании с ароматическими травами.
Помпеи славились на всю Италию изготовлением «гарума» по греческому имени какой-то рыбки, когда-то употреблявшейся для этого соуса. «Горделивый гарум», как называл его Марциал, снабдивший стихотворной этикеткой кувшинчик этого соуса, посылаемый в подарок, был действительно «дорогим даром».

По словам Плиния, не было жидкости, кроме духов, которая стоила бы дороже: за два конгия (немного больше 6,5 л) первосортного гарума платили тысячу сестерций.
В стародавнюю пору с ее суровой простотой, вздыхать о которой считалось своего рода хорошим тоном для римского писателя I в. н. э., «желать гарума считалось позорным»; напрасно, однако, моралисты, вроде Сенеки и Плиния Старшего, корили своих современников, «отравляющих себя сукровицей разлагающихся рыб»: ни званый обед, ни парадное угощение не обходились в их время без гарума, и производством этого соуса занималось в Помпеях немало людей.
Приготовление его было несложным, но длительным и кропотливым делом. Лучшей рыбой для гарума считалась макрель; ее вместе с разной мелкой рыбешкой густо засаливали и оставляли стоять на солнце два, а то и три месяца, часто и тщательно перемешивая ее.
Когда весь засол превращался в сплошную массу, в этот чан опускали большую корзину частого плетения; постепенно в нее набиралась густая жидкость. Это и был гарум — «сукровица разлагающихся рыб», по выражению Плиния.
Для лучшего сорта гарума брали внутренности скумбрии, вместе с жабрами и кровью засаливали их в глиняном кувшине, а через два месяца пробивали в кувшине дно и давали жидкости стечь. Этот способ разнообразился различными приемами, целью которых было создать разные сорта гарума, число которых, по уверению Плиния, увеличивалось до бесконечности.
Мы узнаем о них главным образом из надписей на сосудах, в которые разливался гарум: разливали его по высоким (до 0,5 м) стройным кувшинчикам с узеньким горлышком и одной ручкой (они несколько напоминают формой кувшинчики, в которых теперь продают ликеры), на которых писали чернилами название соуса, сорт рыбы, из которой соус был приготовлен, и имя рыбника, из заведения которого вышел соус.
Известно, что в пропорциональном отношении рацион древних римлян и наш с вами практически одинаков. Причем ученым удалось определить по археологическим находкам, какой социальный класс какую пищу ел.
Римская кухня времен империи, о которой сообщают множество источников, а позднее, уже на закате империи, весьма полно описанная в кулинарной книге Апиция (около 400 года н.э.), на первый взгляд кажется невероятно далекой от нас. Дистанция, впрочем, уменьшается, когда мы осознаем, что к ней восходят основные черты и средневековой кухни, и кухни Возрождения, а многое, в своем развитии, дошло и до наших дней, став основой общепризнанной Средиземноморской кухни – самой здоровой и полезной в мире.

Приправы Древнего Рима (используются до сих пор)
Caroenum (Кароенум)
Кипяченое виноградное сусло. Молодое вино или виноградный сок кипятится до тех пор, пока жидкость не выкипит наполовину.
Defritum (Дефритум)
Очень густой сироп из инжира. (По другим сведениям его готовили также и из винограда.) Сок кипятится до тех пор, пока не выкипит две трети.
Passum (Пассум)
Очень сладкий винный соус. Еще более густой, чем кароенум и дефритум. Готовится из молодого вина или виноградного сока. Его кипятят пока не загустеет.
Liquamen (Ликвамен) или Garum (Гарум)
Соленый рыбный соус. Вот его приблизительный рецепт:
Взять мелкую рыбу или скумбрию, положить в лохань засыпать солью из расчета на 9 частей рыбы 1 часть соли (по объему). Хорошо все размешать. Оставить на ночь. Затем все переложить в глиняный сосуд и поставить на солнце. Выдерживать, периодически помешивая 2 -3 месяца. Некоторые добавляют выдержанное вино в расчете 2 части вина на одну часть рыбы.
Что-то похожее есть в Юго-Восточной Азии. Лучшим считается вьетнамский соус Нуок мам.

Рецепты из Древнего Рима

ISICIA OMENTATA (запеченные котлеты)
Ингредиенты:
- 500 г рубленого мяса,
- белый хлеб, пропитанный белым вином,
- 1/2 ч.л. свежемолотого черного перца,
- 50 мл Liquamen (можно заменить на 1/2 ч.л. соли, растворенной в 50 мл белого вина),
- несколько зерен пинии (можно заменить кедровыми орешками) и зеленого перца,
- немного кароенума.
        Приготовление     
Смешать рубленное мясо с хлебом. Добавить специи. Сформировать небольшие котлетки  и положить в них орешки пинии и перчинки. Смочить кароенумом и печь на гриле.
PULLUM FRONTONIANUM (запеченный цыпленок)
Ингредиенты:
- 1 цыпленок (приблизительно 1-1,5 кг),
- 100 мл оливкового масла,
- 200 мл Liquamen или 200 мл вина с 2 ч.л. соли,
- 1 перо лука-порея,
- свежий укроп,
- чабер,
- кориандр (кинза),
- перец,
- немного Defritum.
        Приготовление     
Поджарить цыпленка. Приправить его смесью Liquamen и масла, укропом, луком-пореем, чабером и свежей кинзой. Затем запекать приблизительно 1 час в духовке при 200-220 гр. С. Когда цыпленок будет готов, увлажнить тарелку Defritum, положить на нее цыпленка, поперчить и подавать.

PULLUS FUSILIS(фаршированный цыпленок)
Ингредиенты:
- 1 цыпленок (приблизительно 1-1,5кг),
- 300 г мясного фарша (свинины и говядины),
- 100 г овсяной крупы,
- 2 яйца,
- 250 мл белого вина,
- 1 ст.л. оливкового масла,
- 1 ст.л. любистока,
- 1/4 ч.л. молотого имбиря,
- 1/4 ч.л. молотого черного перца,
- 1 ч.л. зеленого перца,
- 50 г зерен пинии,
- Liquamen или соль по вкусу.
        Приготовление     
Хорошо смешать молотый перец, любисток, имбирь, мясной фарш, отваренную крупу и яйца. Добавить в смесь Liquamen, масло, целые перчинки и зерна пинии. Нафаршировать этой смесью цыпленка. Запекать в духовке приблизительно 1 час при 200-220 гр. С.

MUSTACEI (виноградные лепешки)
Ингредиенты:
- 500 г пшеничной муки,
- 300 мл виноградного сока или молодого вина,
- 2 ст.л. аниса,
- 2 ст.л. кмина,
- 100 г сала,
- 50 г тертого сыра (лучше овечьего),
- лавровый лист.
        Приготовление     
Замесить из муки, вина, сала и сыра тесто. Добавить в него анис и кмин. Сформировать из теста лепешки.
Выложить на противень, положив под каждую лепешку лавровый лист. Выпекать 30-35 минут при 180 гр. С.
Лепешки можно приготовить и из дрожжевого теста. Для этого положите в тесто 40 г дрожжей.
Кмин тминовый или кумин (Cuminum cyminum) - очень древняя пряность. В диком виде это растение встречается в Израиле. Во времена Христа евреи использовали кмин, укроп и мяту в качестве приправ, улучшающих вкус пищи. Кмин упоминается и в Ветхом Завете (Исаии 28:27). Это растение всегда было популярно на Среднем Востоке. Оно использовалось для приготовления различных блюд, а его масло входило в состав парфюмерных изделий.
Родина кмина - Восточное Средиземноморье, в частности, Египет, Иран и Турция. Благодаря своему пикантному, характерному ароматическому вкусу кмин - одна из основных приправ средне-восточной, марокканской и индийской кухонь. Его можно добавлять непосредственно в суп, рагу или запеканку. Кмин обычно используют для придания вкуса фалафелю и хумусу, а также другим средневосточным блюдам.
Древние египтяне приправляли семенами кмина хлеб и пирожные. В Греции кмин был весьма распространенной приправой - на обеденном столе обычно стояло блюдце с молотым кмином. Семена этого растения также использовались в кухне Древнего Рима. В эпоху Средневековья кмин потерял свою популярность в большей части Европы, однако у испанцев он продолжал пользоваться спросом.
Пикантно-ароматический вкус
Сегодня кмин используется при производстве некоторых голландских сыров, таких как лейденский сыр. Кмин присутствует и в рецептах традиционных французских хлебов. Он также обогащает вкус некоторых популярных напитков. В рецептах кмин часто путают с тмином обыкновенным (Carum carvi), но в отличие от тмина семена кмина имеют овальную форму и светло- коричневую окраску, больший размер, а также иной, более сильный аромат и вкус. Семена кмина часто поджаривают, чтобы усилить их аромат. Свой нежный ароматический вкус семя кмина имеет благодаря кминальдегиду, тогда как за аромат и вкус поджаренного кмина отвечают пиразины.
http://nuga.mybb.ru/
http://vseputem.net/
Продолжение следует...

Отредактировано СТАРШИНА68 (13 Май 2015 09:51:42)

Опыт реконструкции арбалета по материалам с территории Волжской Булгарии
Семыкин Ю. А
Вопрос о конструкции древнерусского арбалета в советской археологической литературе затрагивается в ряде исследований [2]. В настоящей статье излагается опыт реконструкции арбалета по археологическим материалам, происходящим с территории Волжской Болгарии. Русские летописные сведения, сообщающие о применении волжскими болгарами арбалета, относятся к XIV веку и связаны с походом русских войск на Болгары в 1376 году: "Тое же князь великий Дмитрей Констянтинович Суздальский посла князя Василья и князя Ивана на Болгары, рекше на Казань, а князь Дмитрий Иванович московский посла воеводу своего Дмитрия Ивановича Волынского и приидоша к Казани месяца марта в шестнадцатый день. Казанцы же изыдоша из граду противу их, стреляюще из луков и из самострелов..." [3].
Археологические данные свидетельствуют о знакомстве волжских болгар с самострелами еще в домонгольское время [4]. На Тигашевском городище, датируемом Х - XII вв., были обнаружены две шестерни коловоротов для натягивания тетивы самострелов. Шестерни однотипны, зубцы их вырезаны довольно грубо и не выдержаны в одном размере.
В центре шестерен имеются квадратные отверстия. Некоторую аналогию тигашевским шестерням мы находим в древнерусском археологическом материале [5]. Шестерня коловорота натяжения тетивы самострела из Вщижа относится к первой половине ХШ в. Однако размер и шаг зубьев вщижской шестерни гораздо мельче, чем у тигашевских, и прорезь у нее в центре не квадратная, а круглая. Круглое отверстие в центре шестерни свидетельствует о ее независимом от оси вращении.
Этот факт подтверждает верность реконструкции меха натяжения вщижского арбалета, предложенной А. Н. Кирпичниковым [6]. Он считает, что данная шестерня является средней частью всего механизма. Кроме нее были с одной стороны шестеренка с рукоятью и с другой стороны - зубчатая шайба, связанная с зацепом натяжения. Кинематическая схема этой системы натягивания выглядела, вероятно, так, как показано на рис.

Правда, не совсем понятно назначение пропила, сделанного на торце шестерни.
Таким образом, вщижская шестерня выполняла функцию дачи вращательного момента от рукояти коловорота к оси, на которую наматывался шнур при натягивании тетивы.
Поскольку тигашевские шестерни имеют не круглое, а квадратное отверстие в центре, то, вероятно, в нем фиксировалась рукоять коловорота. При вращении рукояти вращалась и шестерня.
Мы считаем, что тигашевский арбалет мог иметь только две, а не три шестерни. Экономически это наиболее оправдано. Причем вторая, меньшая по размеру шестерня, была закреплена на валу, а который при вращении рукоятки наматывался шнур, соединенный с зацепами натягивания тетивы. Кинематика такого механизма выглядит так, как показано на рис. 2.

Кроме механического натягивания тетивы в Западной Европе для этой цели широко применялся поясной крюк [7]. Однако древнейший в Европе поясной крюк натягивания тетивы арбалета был найден на останках арбалетчика при исследовании городка Изяславля на Волыни [8].
Переход к натягиванию тетивы арбалета с помощью коловорота был следствием увеличения мощи луковицы, который произошел во второй четверти ХШ в.[9] В Волжской Болгарии этот переход, судя по находкам с Тигашевского городища, мог произойти и раньше.
Выше мы рассматривали механизм натягивания тетивы арбалета и связанные с ним детали. Теперь необходимо остановиться на механизме, обеспечивающем производство выстрела.
В археологическом материале Волжской Болгарии нам не известны так называемые костяные "орехи", за которые зацеплялась натянутая тетива арбалета. Не встречены также и коленчатые рычаги, выполнявшие функцию спускового крючка, в западноевропейских и древнерусских арбалетах [10]. Но зато в болгарских коллекциях имеются детали, которые в реконструированном виде оказались вполне пригодны для выполнения выстрела. Детали эти объединяют в себе функцию и зацепа тетивы, и спускового крючка. Такая деталь, изображенная на рисунке (рис. 3), представляет собой железную пластину длиной от 19 до 27 см. С одной стороны пластина заканчивается небольшим крючком (рис. 3, А), с другой стороны она расплющена и имеет форму лопаточки (рис. 3, Д). Ближе к центру детали имеется вторая расплющенная площадка с пазом (рис. 3, В). Между лопаточкообразной площадкой и площадкой с пазом имеется небольшое узкое возвышение (рис. 3, Г). От площадки с пазом идет узкий плоский стержень, который и оканчивается крючком (рис. 3, Б). Таких деталей нам известно три экземпляра. Два из них были обнаружены при раскопках болгарского городища Муромский roродок (рис. 4) . Памятник датируется Х - первой половиной ХШ вв. [11] Третий экземпляр происходит из старых собраний с Билярского городища и хранится в коллекции археологического кабинета Казанского государственного университета (рис. 5). Детали с Муромского городка меньше размером, чем деталь с Билярского городища.

Обращает на себя внимание тот факт, что обе детали с Муромского городка имеют одинаковые поломки: у них обломлены лопаточкообразная площадка и у одной обломлен наполовину крючок (рис. 4). Вероятно, поломки крючка и лопаточковидной плоскости произошли в результате рабочих перегрузок, которым подвергались эти части деталей. Особенностью билярской детали, самой крупной из трех, является то, что на лопаточковидной плоскости у нее прикреплены два звена железной цепи, а тонкий стержень с крючком на конце сильно изъеден ржавчиной и деформирован (загнут спиралью) (рис. 5). Паз у детали предназначался для закрепления ее на специальной направляющей пластине в рабочем положении.
Форма детали, а также направление перегрузок, которые отразились поломкой соответствующих частей детали, и навели нас на мысль о возможном ее применении в качестве спускового крючка арбалета. Принципиальная схема работы такого спускового крючка изображена на рис. 6.
Однако без проверки на практике любая реконструкция останется всего лишь умозрительной. Для доказательства рабочих качеств спускового механизма со спусковым крючком подобного типа нами было проведено физическое моделирование работы спускового механизма. Для этого способом кузнечной ковки был изготовлен спусковой крючок по реконструированному образцу детали с Муромского городка. Этот крючок был помещен в деревянное ложе. Луковица была изготовлена из березового дерева. Сразу следует оговориться, что наше моделирование имело целью проверить лишь работоспособность спускового механизма. Изготовленный нами арбалет имеет лишь принципиальное сходство с древним арбалетом. Здесь же надо заметить, что термин "арбалет болгарского типа" применяется нами условно, так как не исключено его распространение и за пределами Волжской Болгарии.
Для крепления спускового крючка в ложе была изготовлена из железа направляющая пластина с тремя отверстиями (рис. 7, А). Спусковой крючок и направляющая пластина были закреплены в ложе в специальном пазе. Для крепления направляющей пластины и фиксации на ней спускового крючка были применены деревянные штифты (рис. 6, А). На рис. 7 и 8 показана спусковая система модели арбалета.
Во взведенное положение нужно опустить его луковицей вниз. При этом под действием силы тяжести крючок автоматически появляется из паза. После натягивания тетивы остается ее зацепить за крючок и затем отпустить. Теперь арбалет оказывается введенным в боевое положение. После этого в специальной канавке в ложе кладется стрела (болт). Чтобы выстрелить, необходимо надавить на лопаточковидную плоскость. При этом крючок уходит в глубину паза, и освободившаяся тетива ударяет по стреле. Необходимо, чтобы диаметр тетивы соответствовал диаметру крючка. Достаточно небольшого давления на крючок, чтобы арбалет выстрелил.

Как уже говорилось выше, спусковой крючок с Билярского городища со стороны лопаточки сохранил два звена цепи. Длина крючка - 27 см, из трех он самый массивный. Характерная деталь - ушко, которым крепится цепь к спусковому крючку. Оно загнуто колечком в сторону, противоположную направлению движения лопаточковидной плоскости при выстреле. Для объяснения назначения звеньев цепи на спусковом крючке следует вспомнить, то самострелы еще и в ХХ в. нередко использовались народами севера, Сибири и Дальнего Востока для охоты на крупного зверя. С этой целью их ставили на звериных тропах, тщательно маскировали и настораживали. Крупный зверь, идя по тропе, задевал за сторожок и в результате становился жертвой автоматического выстрела. Даже если зверь был только ранен, следы крови рано или поздно делали его лепкой добычей охотника.
Остатки трех луков, которые, судя по характеру обработки, являлись частями самострелов, ставившихся на звериных тропах, были найдены в нижних слоях городища Старая Ладога. Длина луков 80 - 85 см. Они датируются VIII - Х вв. [12].
Возможно, что принципиальная схема работы болгарского типа арбалета в автоматическом режиме выглядела так, как изображено на рисунке (рис. 9), Для стрельбы в автоматическом режиме в ложе у арбалета должен существовать паз напротив лопаточкообразной плоскости, (рис. 10, А). Через этот паз пропускались звенья цепочки или ремень, который привязывался за конец шеста, сбалансированного и работающего по принципу коромысла. Сам арбалет должен быть неподвижно закреплен н земле, например, привязан к поваленному дереву или пню. Противоположный конец шеста, работающего по принципу коромысла, привязывался к дощечке, выполнявшей функцию педали.
Для того чтобы насторожить подобный самострел, необходимо тщательно сбалансировать рычаг-коромысло таким образом, что бы небольшого давления на педаль было достаточно, чтобы произошел выстрел. Предполагается, что зверь, идя по тропе, наступает на тщательно замаскированную педаль, отчего и происходи выстрел. Экспериментальная проверка работы болгарской систем арбалета в автоматическом режиме показала ее надежность и хорошую работоспособность. Этот режим работы приемлем и для арбалета с коленчатым рычагом.
О путях проникновения арбалета в Волжскую Болгарию существует точка зрения В. Ф. Каховского и А. П. Смирнова. По их мнению, булгарские племена могли перенять арбалет у византийцев [13]. В Западной Европе с арбалетом были знакомы кельтские племена. Из Южной Галлии известно несколько каменных надгробий кельтских воинов 1 в. н.э. [14]
Надолго забытый в Европе, арбалет вновь получил здесь широкое распространение в связи с походами крестоносцев на Ближний Восток [15]. У арабов к этому времени это страшное оружие получило значительное распространение.
Известно, как велико было культурное, политическое и экономическое влияние арабского мира на Волжскую Болгарию. Поэтому не следует исключать возможность проникновения арбалета булгарам от арабов.
Вопрос об опознании среди наконечников стрел Волжской Болгарии арбалетных болтов пока остается открытым.
В заключение подведем краткие итоги. Еще в домонгольский период волжские болгары в числе прочего ручного метательного оружия имели и арбалет, применение которого свойственно позиционной и оборонительной войне". Характерно, что все находки частей арбалета в Волжской Болгарии происходят с городищ, где некогда существовали укрепленные замки, при обороне которых арбалет был очень удобен. Переход к механическому натягиванию тетивы самострела в Волжской Болгарии произошел не позднее конца XII в. Система натягивания тетивы, как и система спускового механизма арбалета в Волжской
Болгарии отличалась от системы древнерусского арбалета.

Экспериментально подтвердились хорошие рабочие качества болгарского арбалета, как в ручном, так и в автоматическом режиме. http://www.kitabhona.org.ua

Скифы и их золото


"У скифов нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища они возят с собой. Все они конные лучники и промышляют не земледелием, а скотоводством; их жилища в кибитках". (Геродот)
Скифы - это были могущественные ираноязычные кочевнические племена, которые прибыли в VIII-VIIвв. до н. э. из восточной Евразии в степные районы Северного Причерноморья.
Скифы-кочевники - одни из самых известных народов древнего мира и один из самых первых, которые открыли череду кочевых народов. Эти народы сменяли друг друга на простора южнорусских степей на протяжении многих тысячелетий мировой истории: скифы, сарматы, гунны, болгары, хазары, печенеги, половцы, монголы.

Кто же такие скифы?
Это племя появились в Северном Причерноморье, включая Крым в VII в. до н. э. Расцвет этой культуры приходится на VI—V в. до н. э. Но в III—IV в. н.э. пришедшие в Причерноморье воинственных германских племен - готов, которые уничтожили большую часть позднескифских поселений. После этого следы тысячелетней скифской культуры практически не появляются. Остается только вопрос о происхождении скифов. Одни ученые считают, что они пришли из глубин Азии. Другие — что носителями этой культуры являются местные этнические группы, а третьи — что они возникли в результате органического слияния как кочевого населения, так и местного, северопричерноморского.
Скифы владели языком индоиранской ветви индоевропейской языковой семьи. А по антропологическому типу были европеоидами. Существуют сведения, что славяне, скифы и русы принадлежали к одному родоплеменному союзу. Это опровергает нормандскую теорию о происхождении этнонима "русы". И возможно, что в наших жилах течет и скифская кровь.
Скифы, как и многие древние народы, хоронили умерших сообразно роду их занятий и положению. Естественно, что с золотыми изделиями уходили на тот свет лишь особы привилегированные. В Приднепровье когда-то существовало особое место, так называемый Геррос, где хоронили самых богатых и знатных скифов. "Гробницы царей находятся в Геррах", — писал древнегреческий историк Геродот, посетивший Северное Причерноморье в V в. до н. э. Видимо, это место напоминало ему Долину Царей в Египте, где покоились останки фараонов. Можно лишь представить, какие богатства оставили скифы своим лучшим людям, провожая их в мир иной.
И еще, теоретики марксизма-ленинизма, видимо, даже не предполагая об этом, явились носителями скифской мудрости. Знаменитую "Притчу о венике", которую раньше обязан был знать каждый советский школьник, оставил в наследство потомкам не кто иной, как скифский царь Скилур (конец II или начало I в. до н. э.). Перед смертью он собрал своих детей, которых было всего-навсего 50, или 80, и, раздав каждому по стреле, предложил переломить ее древко. Это они сделали без труда. Тогда Скилур попросил собрать все стрелы вместе. Переломить их оказалось невозможным. "Если вы будете вместе держаться, как эти стрелы, — сказал царь, — вы будете сильны и непобедимы. Но если же не будет прочного союза между вами — вас легко победить".
Легенда о скифах
Скифская легенда гласит, что этот народ произошел от брака Геракла с женщиной-змеей. От этого союза родились три сына: Агвафирс, Гелон и Скиф. И только младший из трех братьев смог выполнить завещание своего могучего отца – опоясаться поясом с пряжкой из золота и суметь натянуть лук Геракла.  Он-то и стал родоначальником племени скифов, дав именем своим имя всему народу.
По свидетельству Геродота, скифы вытеснили на этих землях киммерийцев. Некоторые ученые склонны считать, что это не было актом агрессивных завоеваний. Просто в силу сложившихся в те времена обстоятельств, такое главенство среди кочевых племен перешло естественным образом от киммерийцев, обитавших тут прежде, к скифам. И случилось это в период с VIII-VII веков до нашей эры. Когда это произошло, все другие народы начали называть себя скифами, хотя племена были различными.  Не смотря на то, что сами скифы были кочевниками, к ним стали присоединяться народы, занимавшиеся земледелием из лесостепных территорий. Поэтому их стали именовать скифами-пахарями, но основное племя именовалось царскими скифами.

Скифы. Рельеф чаши из кургана Куль-Оба (эрмитаж)
Скифская культура
Это одна из самых поразительных культу в мировой истории. По своему значению для Европы она стоит вслед за древнегреческой и древнеримской.
Могучий племенной союз — скифов вышел на арену европейской цивилизации в то же время, когда поднялись к своему расцвету государства Эллады. Время его жизни исчисляется более, чем тысячелетием. Племена этих кочевников, пришедших с Востока и говоривших на иранском наречии, появились в Северном Причерноморье около VIII - VII ст. ст. до н. э.
Весьма возможно, что их первоначальная родина находилась в Средней Азии. Некоторые исследователи отождествляют скифов с саками, которые, согласно персидским источникам, жили вблизи рек Амударьи и Сырдарьи, но были оттеснены на Запад иными народами.
Исходя из археологических данных, начальное кочевье скифов-саков было весьма обширно и далеко выходило за среднеазиатские пределы.
Следы этой культуры находят в Восточном Казахстане и на Енисее, в предгорьях Алтая и в Приаралье.
А царский курган Аржан в Туве имеет все черты захоронения скифского владыки, известного из описания Геродота, — но эта могила намного старше причерноморско-поднепровских!
Придя в Европу, скифы вели войну с народом, уже занимавшим причерноморские степи — киммерийцами.
Судя по всему, это был ираноязычный этнос, «передовой отряд» великого переселения с Востока. Натиск новой кочевой силы стал для киммерийцев роковым...
Где нашли золото скифов.
В далеком 1715 году жена первого российского императора Петр Великого – Екатерина получила в подарок от уральского горнозаводчика Никиты Демидова необычайной красоты золотые украшения. Оказалось, что это золото добыто из курганов – скрытых под насыпью древних захоронений. Император понял, что если не остановить расхищение могил – сокровища пропадут бесследно. Тогда Петр издал указ: "все найденные древние предметы немедленно передавать властям". Так в Санкт-Петербурге стала собираться коллекция удивительных изделий, выполненных руками ювелиров древней Скифии. Сегодня это уникальное собрание хранится в Государственном Эрмитаже в Северной столице России. Оказалось, что Геродот ничего не придумывал в своем описании скифов, они действительно были великолепными мастерами.
Вот только указ императора запоздал. Большинство скифских захоронений были разграблены еще до нашей эры. По огромному степному коридору за тысячелетия со времен падения скифской державы, прокатилась не одна волна завоевателей. И все же даже в последние столетия удалось сделать несколько интересных находок.
В 1862 году русский историк и археолог Иван Забелин раскопал Чертомлыкский курган на берегу Днепра на Украине. Под насыпью нашли две погребальные камеры, наполненные драгоценностями. В первой из них Забелин обнаружил пару скелетов. Останки знатных скифов украшало множество золотых цепочек, браслетов и колец. В другой погребальной камере в окружении большого числа изысканных украшений из золота и серебра лежал еще один скелет. Это объясняется тем, что скифские вожди верили, что даже в загробной жизни они останутся богатыми и знатными, а потому, по обычаю, вместе с мертвым телом земле предавались несметные сокровища.
В 1971 году археолог Советского Союза Евгений Черненко раскопал курган в том же самом районе, на берегах Днепра. Он обнаружил тоннель, пробитый в толще кургана. Это означало, что скифское захоронение уже успели посетить грабители. Но археологу повезло, ему удалось обнаружить потайное захоронение скифской царицы, до которого расхитители  не добрались. Когда-то тело почившей царицы украсили браслетами и обрядили в роскошное платье с нашитыми на него золотыми пластинками. От бывшей владычицы степей остались лишь кости. И только золото – украшения и пластинки с погребального наряда – пережило тысячелетия.
В первом склепе нашли останки двух женщин. Судя по размерам скелетов - матери и дочери. Они занимали высокое социальное положение. Из могилы было извлечено множество золотых украшений: серьги с гранатом, ожерелье с агатом, браслеты, обшивки ворота, бляшки, перстень с изображением женского божества и др. Все это дает основание предположить, что "мать" и "дочь" принадлежали к жреческой касте.
Во втором склепе — который дважды в разное время подвергался разграблению, археологи обнаружили останки пяти воинов, увенчанных золотыми венками и прикреплявшихся к коже золотыми лицевыми пластинами. При них находились мечи из железа, красно-лаковая глиняная посуда и другие предметы быта. Воинов похоронили как героев. Найденное скифское золото — большая историческая ценность. В постперестроечное время средств на проведение археологических раскопок выделялось крайне мало. Поэтому оставленные без присмотра древние курганы подверглись небывалому штурму гробокопателей.
Усть-Альминское городище
Это городище — одно из трех скифских поселений городского типа, найденных в Крыму, около которого размещаются еще 80-ть мелких. Его курган-могильник искали долго и безуспешно. Но в 1964 году Бахчисарайский лесхоз стал террасировать для посадки сосен на склоне балки, примыкающей к гору с востока. На одном из склонов под ножом бульдозера показались человеческие кости, бусы, посуда и т.д. Проведя исследования, ученые пришли к выводу, что это и есть Усть-Альминский курган.

Скифское золотое кольцо

Серьга

Скифская амфора




скифские браслеты из золота

Золотая царская Пектораль Великой Скифии

Скифский шлем из чистого золота

Золотая подвеска в форме женской головы Деметры


Бляшки
http://retrobazar.com/
Журнал «Наука и жизнь»

Обувь Древней Руси

Обувь - это неотъемлемая часть костюма. Как и костюм, обувь каждого народа была особой и традиционной. Привычные формы и приемы изготовления передавались от поколения к поколению, отражая этническую историю народа и этнокультурные связи на разных этапах его развития. Обувь делали из лыка и кожи. Обувь из лыка. Наиболее архаичный вид обуви, бытовавшей в Древней Руси, лапти, плетенные из лыка липы, березы и других пород деревьев. Как утверждают исследователи одежды, они были известны в каменном веке (Маслова Г.С., 1956. С. 714). В ранних слоях древнерусских городов они почти не известны. В Новгороде обнаружен лишь один лапоть, найденный в слоях XV в. О существовании лаптей в более раннее время говорят как находки инструментов для плетения лаптей-кочедыков (Левашова В.П., 1959. "А". С. 56. Рис. 5 и "Б". С. 90,91), так и наличие плетеной обуви в могильниках (Левашова В.П., 1959, "А". С. 42, 43). Подошвы из плетеных кожаных ремней найдены в Лядинском могильнике и в кургане вятичей (Арциховский А.В., 1930. С. 102). На том основании, что на внутренней стороне подошв из Лядинского могильника сохранились остатки лыковых лент самого лаптя, В.П. Левашова предполагает, что и плетеные кожаные подошвы из кургана вятичей тоже могли принадлежать обычным лаптям из лыка. Лапти из указанных выше могильников имели различное плетение: подошвы из Лядинского могильника были косого плетения, подошвы из кургана вятичей -прямого.
           Судя по материалам поздней этнографии лапти могли быть в виде туфель с невысокими бортиками, близких полесским лаптям прямого переплетения, и в виде глубоких закрытых туфель северного типа косого переплетения, известных в Новгородской земле. Крепились лапти с помощью длинных завязок - оборы, - пропущенных через борта лаптей и обматываемых вокруг ног. Обувь из лыка носили поверх чулок, носков, нога-виц и обмоток. (Арциховский А.В., 1930. С. 102; Голубева Л.А., 1973а. С. 97. Рис. 31, 4).
           В древности существовало несколько названий для обуви типа лаптей: "лычъница", "лычакъ" и "лапътъ", производное от которого - "лапотникъ" - известно в письменных источниках и восходит, по мнению исследователей, к праславянской эпохе (Вахрос И.С., 1959. С. 10,121-124, 126).
          Самое раннее изображение лаптей относится к XV в. На миниатюре из Жития Сергия Радонежского представлена сцена пахоты с крестьянином в лаптях (Арциховский А.В., 1930. С. 187). Горожане лаптей, очевидно, не носили. Вероятно, лапти были производственной обувью, связанной с полевыми работами. Лапти всегда, вплоть до XIX - начала XX в., носили самые бедные люди.
     
     Обувь из кожи.
В культурном слое многих средневековых городов кожа сохраняется хорошо. В настоящее время накоплен богатейший материал для изучения кожаной обуви. В одном Новгороде найдены сотни тысяч экземпляров обуви разных форм. Это поршни - низкая обувь, похожая на лапти; башмаки - обувь с воротничком на щиколотке; сапоги и полусапожки - обувь с голенищем и туфли - обувь с низкими бортиками, доходившими до щиколотки.
           Новгородской обуви посвящено серьезное исследование С.А. Изюмовой (Изюмова С.А., 1959). В нем разработана типология и хронология основных форм обуви, носившейся новгородцами с X по XVI в.
     Финский ученый И.С. Вахрос проанализировал названия обуви в русском языке и сопоставил их с конкретными видами обуви (Вахрос И.С., 1959).
           Дальнейшая систематизация кожаной обуви проведена Е.И. Оятевой на материалах Пскова (Оятева Е.И., 1962. С. 77-95) и Старой Ладоги (Оятева Е.И., 1965. С. 42-59). Кроме того, она привлекла материалы некоторых других городов и стран Запада (Оятева Е.И., 1970. С. 112-118).
     В настоящей работе использованы новые материалы, добытые раскопками в Новгороде, Белоозере, Старой Руссе, Старой Рязани, Минске, Полоцке, Москве, а также из погребальных памятников Х-XIII вв., что дало возможность перейти от локального изучения древнерусской обуви к обобщению всех имеющихся материалов.
           Надо признать, что именно Е.И. Оятева создала самую удачную классификационную схему. Наиболее крупная единица ее типологии - группа. I группа включает всю обувь мягких форм; II группа - обувь жестких форм. Фасон (форма) обуви дает вторую единицу типологии - тип, 1-й тип объединяет башмаки, 2-й - сапоги, 3-й - поршни. Особенности кроя позволили выделить подтипы: 1-й включает цельнокроенную обувь, 2-й де-тальнокроенную. Следуя этой классификации, рассмотрим последовательно каждый из перечисленных типов обуви.
           Обувь мягких форм (I группа).
           Башмаки (тип 1). Это наиболее древняя форма обуви на Руси. Башмаки обнаружены в Старой Ладоге в слоях VIII-X вв. (табл. 69, 1-3) (Оятева Е.И., 1965. С. 42-50). Это мягкая обувь из дубленой коровьей или козьей кожи с отворотами выше щиколотки. По способу кроя - из цельного куска или из двух кусков кожи - башмаки можно разделить на два подтипа. Цельнокроенные кроили из больших кусков кожи, затем части кроя сшивали тачным и выворотным швами. Цельнокроенные башмаки найдены в Новгороде и Старой Ладоге (табл. 69, 3) и в других городах Х-ХIII вв. (Изюмова С.А., 1959. С. 201). Башмак из целого куска кожи найден на Райковецком городище (Гончаров В.К., 1950. Табл. XXX. Рис. 8).
           В Старой Ладоге среди ранних башмаков известны сделанные из двух кусков кожи для верха и подошвы (табл. 69, 2). Башмаки из двух кусков кожи широко распространены в слоях древнерусских городов Х-ХIII вв. Известны два варианта их кроя: со швом сбоку (табл. 69, 4,5, 9,14,19) и со швом сзади (табл. 69, 6).
           Материалы из раскопок Старой Ладоги, Пскова, Новгорода, Белоозера, Минска (Шут К.П., 1965. С. 72-81), Старой Рязани (Монгайт АЛ., 1955. С. 169, 170), Древнего Гродно (Воронин Н.Н., 1954. С. 61, 62), Москвы (Рабинович М.Г., 1964. С. 287; Шеляпина Н.С., 1971. С. 152-153), Полоцка (Штыков Г.В., 1975. С. 72-80), Старой Руссы (Медведев А.Ф., 1967. С. 283) и других городов свидетельствуют о единой традиции в производстве древнерусских башмаков начиная с VIII в. Единство это выражается в бытовании башмаков одинакового кроя во всех древнерусских городах. Оригинальные башмаки с удлиненной пяткой преобладали только в Белоозере, что является своеобразием кожевенного ремесла в этом городе (Оятева Е.И., 19736, "А". С. 204).
          Покрой башмаков с вырезом на заднике или носке был перенесен на крой жестких сапог.
     Для башмаков VIII-ХI вв. характерна одна существенная особенность: их подошвы не имеют достаточно четких очертаний для правой и левой ноги, хотя крой верха асимметричен и рассчитан на правую и левую ноги (Оятева Е.И., 1962. С. 89, 90). Подошвы древнерусских башмаков пришивали к верху выворотным швом, детали верха сшивали тачным швом.
     Древнерусские башмаки Х-ХIV вв. крепились с помощью ремешка, пропущенного через ряды дырочек в области щиколотки. При таком способе крепления башмак подходил для ноги с любым подъемом.
      Башмаки украшали вышивкой, в VIII-Х вв. главным образом орнаментальными полосками на середине носка. Их делали путем прошивки мелкими стежками (табл. 69,2).
           В Х-ХIII вв. башмаки украшали более разнообразной вышивкой. Преобладал растительно-геометрический орнамент. Найдены башмаки с узором не только в виде побегов, кринов, представляющих растительно-травчатый орнамент (табл. 70, 12,13), но и с узором в виде ромбов (табл. 70, 9), кругов (табл. 70, 7) и стреловидных фигур (табл. 70, 13). Вышивали шерстяными, льняными и шелковыми нитками. Их красили в красный, зеленый и другие цвета. Контуры рисунка вышивали швом "назад иглой", или, как его еще называли, "веревочкой". Кроме вышивки, башмаки украшали с помощью продержки цветных нитей и узких ремешков через ряды дырочек в коже (табл. 69, 2; 70,14).
     В ХIII-ХIV вв. в качестве украшения башмаков начали применять тиснение. Обычно это ряды параллельных насечек между элементами растительно-геометрического орнамента на носке башмака (Шут К.П., 1965. С. 73. Рис. II).
           Сюжеты вышивок на башмаках говорят о единстве орнамента на предметах быта и искусства. Аналогии узорам вышивок можно найти на тканях (Новицкая М.А., 1972. Табл. I—III), на украшениях с эмалями (Макарова Т.Н., 1975. С. 18-21. Рис. 4), в резьбе по дереву (Колчин Б.А., 1971. С. 18. Рис. 1-3), а также на фресках.
           В Древней Руси, помимо общих названий обуви -"обуща", "обутель", "обутие", известных с XI в., - существовало большое количество названий, связанных с конкретными типами обуви. Башмак - наиболее позднее из них и к тому же явно заимствованное из тюркских языков. Появилось оно не ранее XV в. (Вахрос И.С., 1959. С. 51).
           Ранее на Руси в значении мягкие башмаки, вероятно, употребляли термин "черевья", восходящий к общеславянской лексике. Происходит он от названия материала - мягкой кожи с чрева (живота) животного. Можно предположить, что термин "черевья", встречающийся в Повести временных лет под 1074 г. и истолкованный Срезневским как разные виды обуви, относился именно к тому типу обуви, который позже будет называться башмаками. Это тем более вероятно, что слову "башмак" в украинском языке соответствует слово "червик" (Вахрос И.С., 1959. С. 45, 68-71).
     Древнерусские башмаки изображены на миниатюрах Радзивилловской летописи (Арциховский А.В., 1944. С. 26, 27; История русского искусства, 1953. С. 39).
           Башмаки в Х-ХIII вв. были типично городской обувью. Но, судя по находкам в курганах, их носило и сельское население (Антонович В.Б., 1893. С. 16; Арциховский А.В., 1930. С. 102).
           Сапоги (тип 2). Излюбленным типом обуви на Руси были сапоги и полусапожки. Они отличались друг от друга только по высоте голенищ, развитие их шло в одном направлении, поэтому они рассматриваются в едином типологическом ряду.
          Сапоги домонгольской Руси можно разделить на два подтипа: сапоги, скроенные из крупных кусков кожи с цельнотянутыми голенищами и скроенные из нескольких мелких деталей.
           Первый подтип дает множество вариантов кроя. Один из них представлен сапожками из Новгорода (Изюмова С.А., 1959. С. 212. Рис. 7). Верх был цельнотянутым, о чем свидетельствует крой. Голенища сапог сделаны из двух половинок, причем передняя часть образует головку и переходит в голенище, а задняя соответствует заднику и тоже переходит в голенище (табл. 69,8). Этот экземпляр представляет собой наиболее ранний образец сапог. Он датируется XI в.
           Аналогичный сапожок найден и в более поздних слоях Новгорода, у него на голенище были сделаны дырочки для продержки ремешка (табл. 69, 7).
           Подошвы у таких сапог имели округлые очертания носка и пятки. Верх сапога сшивался тачным швом, подошвы пришивались выворотным швом. Носили их подростки и дети. Варианты подобных сапожек известны по находкам в Пскове (Оятева Е.И., 1962. С. 85).
В слое ХI-ХII вв. обнаружен сапог, верх которого состоял из трех частей.
           Интересны также сапожки, найденные в Пскове в постройке XII в. Верх их состоял из двух частей: одношов-ного голенища и головки (табл. 69, 12). Оба варианта кроя псковских сапожек имели подошвы с округлыми очертаниями носка и пятки. Верх сапог был сшит тачным швом, подошвы пришивались выворотным швом. На голенищах сапог шли прорези для продержки ремешка. Описываемые сапоги принадлежали подросткам. Очевидно, псковские сапожки были более поздними по сравнению с новгородскими. У них прослеживается постепенная детализация кроя, выделение головки в самостоятельную деталь. Тенденция к детализации кроя является хронологическим моментом, она характерна для всех типов обуви.
           Голенища от сапог, аналогичные псковским, найдены и в Полоцке (Штыхов Г.В., 1975. С. 78. Рис. 38, 1, 2). Они имеют форму раструба и прорези для продержки ремешка. Судя по найденным в Новгороде голенищам такие сапоги крепились к ноге не только вокруг щиколотки, но и под коленом (табл. 69,10).
           Для сапог второго подтипа (детальнокроенные) характерна дальнейшая детализация кроя, в частности выделение задника (табл. 69,11,17). Подобные целые сапоги найдены в Новгороде (Изюмова С.А., 1959. С. 212. Рис. 1) и Пскове (Оятева Е.И., 1962. С. 86. Рис. 8, 11). Они имеют не только такие самостоятельные детали, как головки и задники, но и кожаные прокладки под ними для укрепления нижней части сапога, что свидетельствует о тенденции к зарождению обуви жестких форм и что позже, в ХIV-ХV вв., приведет к появлению каблука (табл. 69, 24, 25).
           Очевидно, в Х-ХIII вв. было множество переходных видов сапог, поэтому в слоях древнерусских городов находят не только задники разнообразного кроя, но и цельнотянутые голенища, рассчитанные на подошвы с округлыми и удлиненными очертаниями в области пятки (табл. 69, 15, 20). Они как бы повторяют покрой башмаков. Изредка встречаются сапоги с удлиненным приподнятым носком. Подобные сапоги станут популярными в XV в.
           Все сапоги ХIV-ХVI вв. хранят традиции края домонгольских сапог: задники с треугольным вырезом и подошвы с удлиненными язычками, выполняющими конструктивное и декоративное назначение (табл. 69, 23, 24). Да и сам наборный каблук явился результатом усовершенствования многослойной прокладки у подошвы сапог, бытовавших в XII в.
           Итак, в развитии сапог наблюдается известная последовательность. Судя по новгородским находкам в Х-ХI вв. количество их еще невелико. Это сапоги цельнотянутые. Затем появляются сапоги детальнокроенные. В XII в. они сосуществуют. Далее появляются сапоги жестких форм, которые в XIV в. вытесняют как мягкие сапоги, так и мягкие башмаки.
           Найденные в Новгороде сапоги, как правило, без орнамента; сохранившиеся единичные детали сапог с орнаментом (голенища, головки и т.д.), относящиеся к ХIV-ХVI вв., говорят о единстве орнаментальных сюжетов и их исполнении как на сапогах, так и на башмаках (табл. 70,1-4). С XV в. широко распространяется тиснение на головках сапог, что характерно для более толстых и жестких кож, а не для тонких и мягких кож, применявшихся в домонгольское время (табл. 70, 5).
           Древнерусское название "сапогъ" тоже тюркского или праболгарского происхождения. В начале II тыс. этот термин, по мнению И.С. Вахроса (Вахрос И.С., 1959. С. 207), вытеснил славянское название обуви с высоким голенищем - "скръня" (с корнем, обозначавшим шкуру животного).
           Сапоги носили богатые люди. Непременной принадлежностью княжеской одежды были цветные сапоги, нередко расшитые жемчугом и бляшками. Так, на фреске ХII в. в ц. Спаса-Нередицы в Новгороде князь Ярослав Владимирович изображен в желтых сапогах, украшенных жемчугом. В "Изборнике Святослава" 1073 г. на групповом портрете семьи Святослава можно видеть самое раннее изображение сапог с характерными загнутыми носками: князь Святослав - в синих сапогах, сын его Ярослав - в красных.
           Поршни (тип 3). Наиболее простой и распространенной обувью в Древней Руси были поршни. Их можно разделить на два подтипа: цельнокроенные (подтип 1) и детальнокроенные, или, как их называют, составные (подтип 2). Их делали не только из мягкой дубленой кожи, но и из сыромятной.
           Поршни цельнокроенные делали из куска кожи разной формы. Для первого варианта кроя использовали прямоугольный кусок кожи (табл. 69, 21). Поршни ХI-ХIII вв. делали путем простейшего стягивания куска кожи в области носка и пятки лыковым или кожаным шнурком, пропущенным затем через одиночные прорези на бортах. Шнурки стягивали поршень и завязывались вокруг ноги поверх штанов, чулок или обмоток. Такие поршни просуществовали в быту крестьян до XX в.
           По способу формирования поршни прямоугольного кроя можно разделить на несколько видов. Так, помимо простейшего стягивания, некоторые поршни делались таким образом, что при формировании носка образовывался красивый плетешок (табл. 69, 21).
   
В XIV в. в слоях древнерусских городов появляются поршни, у которых носок и пятка уже не затягиваются ремешком, а зашиваются нитками (табл. 69, 18), что связано, очевидно, с использованием более жестких кож.
           Своеобразные поршни существовали с X в. в Бело-озере. Они также делались из прямоугольного куска кожи, но имели своеобразные вырезы в области носка. Такие поршни не затягивались, а сшивались (Оятева Е.И., 1973. "А". С. 201).
           Второй вариант поршней из целого куска кожи -поршни из шестиугольного куска кожи (табл. 69,13). По краю носка и пятки они снабжены дырочками для затягивания шнурком, а вдоль подъема и носка располагались диагональные прорези для шнуровки. По бокам также имелись прорези.
           Пропускавшийся через них шнурок крепил поршень к ноге. Эта ременная поддержка называлась позднее "оборами". Такие поршни в научной литературе называют "ажурными" (Изюмова С.А., 1959. С. 202). Они известны в слоях древнерусских городов с XI в.
           Подтип 2 представляют поршни из нескольких составных деталей. Известно два варианта их кроя: из двух и из трех частей. Поршни первого варианта известны в Новгороде с XI в. Основная часть заготовки включает подошву, задник и бортики. Она имеет вид неправильного прямоугольника со срезанными углами в носочной части. Меньший фрагмент кроя имел вид треугольника. Основная заготовка загибалась по ноге, а кусок треугольной формы вшивался на подъеме. По сторонам поршня находились прорези для продевания шнурка.
           Поршни второго варианта состояли из основной части заготовки, включавшей подошву и задник, отдельно подкроенного носка треугольной формы и пришитой по борту полоски кожи с поперечными прорезями, через которые пропускался шнурок. Все детали сшивали нитками (табл. 69, 22). В Старой Ладоге найден целый поршень этого варианта (Оятева Е.И., 1965. С. 53. Рис. 4,2; 5,3). Он датируется XVI в. Таким образом, поршни из трех деталей можно рассматривать как результат усовершенствования поршней домонгольской поры.
           Термин "поршень". И.С. Вахрос выводит из прасла-вянского корня "ръчх" (Вахрос И.С., 1959. С. 161). Лексемы, образованные от этого корня, означали что-либо мягкое, рыхлое: поршни делали из мягкой кожи, из порхлых ее частей, расположенных на брюхе животного. Древнерусское наименование поршня - "прабошънъ" - встречается только в понятиях ХIV-ХV вв., но для живого языка этого времени оно не характерно (Там же. С. 206).
           На миниатюрах Радзивилловской летописи поршни изображены неоднократно (Арциховский А.В., 1944. С. 40). На основании данных раскопок и изобразительного материала исследователи обуви склонны считать поршни обувью беднейших горожан и крестьян (Изюмо-ва С.А., 1959. С. 202).
           Обувь жестких форм (II групп а).
           Туфли (тип I). Как мы могли видеть выше, элементы жесткой формы - укрепляющие прокладки из кожи - использовали в некоторых типах древнерусской обуви еще в домонгольское время. Окончательно традиция изготовления обуви жестких форм сложилась позже, в ХIV-ХV вв. Наиболее ранним типом обуви жестких форм можно считать туфли, характерной чертой которых было наличие жесткой подошвы и низкого бортика.
           По крою они делятся на два подтипа: туфли из цельного верха и подошвы (подтип 1) и туфли из детально-кроенного верха и подошвы (подтип 2).
           Для изготовления туфель первого подтипа применяли два варианта кроя: со швом сбоку (табл. 70, 15-19) и со швом сзади (табл. 70, 16). Туфли скреплялись шнурками на подъеме или с внутренней стороны щиколотки. Иногда они украшались резьбой на подъеме (Оятева Е.И., 1970. С. 11. Рис. 1), аналогии подобным туфлям есть в средневековых городах Западной Европы, особенно в польских.
           Туфли второго подтипа (детальнокроенные) известны по находкам в Минске, в слоях конца XIII в. (Шут К.П., 1965. С. 25, 73, 78. Рис. 7). Развитая их форма встречена в Старой Ладоге, в слоях ХVI-ХVII вв. Они имеют глубокую головку с язычком на подъеме, составной задник с прокладками, трехслойную подошву с широким низким наборным каблуком, который был прикреплен деревянными шпильками и прошит дратвой. Детали верха сшивались тачным швом, а верх с подошвой - сандальным. Туфли на ноге закреплялись с помощью ремешка, который кроился вместе с внутренней половиной задника и был пропущен через прорези на язычке (Оятева Е.И., 1965. С. 56. Рис. 5,1).
           Широкое распространение туфель в Западной Европе и концентрация их находок в западных регионах Руси позволяют связать их появление с оживлением западных контактов русского государства. Однако предпосылки для появления обуви жестких форм были в кожевенном деле домонгольской Руси. Описанная обувь позволяет проследить преемственность видов кроя и орнаментации от X в. до эпохи Московской Руси.
           Не менее важен и другой вывод: обувь может быть своеобразным этническим индикатором пестрого по составу городского населения Древней Руси (Оятева Е.И., 1973. С. 204, 205). Например, народы Поволжья IХ-Х вв., принадлежащие финно-угорской группе, носили своеобразного кроя поршни. Именно такие поршни найдены в Белоозере. Башмаки с характерной удлиненной пяточной частью генетически связаны с общеевропейской формой обуви, уходящей в глубь веков. На нашей территории они найдены в ранних слоях Старой Ладоги и в ряде городов северо-запада Руси.
           Наконец, находки обуви в культурном слое древнерусских городов могут служить и хронологическим опознавателем. Формы обуви эволюционировали, изменялась технология их производства и способ орнаментации. Все это дает возможность датировки, особенно для находок в культурном слое с нечеткой хронологией (табл. 69).

Табл. 69. Древнерусская обувь. Эволюционная таблица VIII-ХVI вв. (составлена М.А. Сабуровой)
     1-3 - мягкие туфли из Старой Ладоги; 4-21 - мягкие туфли, сапоги и поршни Х1-ХШ вв. Новгород, Псков; 22-25 - детали туфель и сапог ХIV-ХVI вв. Новгород, Псков .

Табл. 70. Древнерусская орнаментированная обувь (составлена М.А. Сабуровой)
     1-14 - туфли, сапоги с вышивкой, продержкой и тиснением XV в. Новгород, Псков, Москва; 15-20 - редкие формы обуви (привозные изделия)
     
По материалам книги «Древняя Русь. Быт и культура» под редакцией Б.А.Рыбакова
http://www.liveinternet.ru/

Занимаясь  реконструкцией  понял, что часто не хватает элементарных знаний о предмете- какой материал использовался,как крепилась деталь, какой шов  и какими нитками шилось и т.д. .В данной теме я и пытаюсь в силу возможного закрыть эти вопросы.Рассказы о Реконструкциях Битв конечно хорошо, но важнее  и понять и научится  как предки делать что-то своими руками. Реконструктор не умеющий ничего  делать своими руками просто "клоун".Это мое личное мнение.

26 сообщение от 18 апреля.

Гладиус. Меч покоривший пол мира.

Мы идем плечо к плечу,
Щит к щиту и меч к мечу –
Сжат привычно плотный строй,
Наши будни – снова в бой!

Страсть к оружию неистребима в мужских сердцах. Сколько всего было придумано , изобретено, усовершенствовано! А что-то уже стало историей.
Важнейший вид рукопашного оружия ближнего боя в древности и в средние века — меч. До римлян главным оружием пеших воинов было копьё. Меч использовался лишь в крайнем случае – для добивания поверженного противника, или в случае, если сломается копьё.
Древнейшие находки римских мечей датируются 200-ми годами до. н. э. – это были именно гладиусы испанского типа. Учитывая тот факт, что меч в античности, ввиду неудобства ведения строевого боя, по популярности сильно уступал копью – первые гладии были принесены в республику из испанских земель воинственными племенами кельтиберов. Смекнув что к чему, римляне быстро переняли диковинную технологию, однако массовое ее использование началось лишь спустя 200 лет, с началом Имперского периода.
Обычно римского легионера представляют вооруженным коротким и острым мечом, известным под названием «гладиус», но это неверное представление. Для римлян слово «гладиус» было обобщенным и обозначало любой меч. Так, Тацит использует термин «гладиус» для обозначения длинных рубящих мечей, которыми были вооружены каледонцы в сражении при Монс Граупиус. Знаменитый испанский меч, «гладиус хиспаниенсис», часто упоминаемый Полибием и Ливием, представлял собой колюще-рубящее оружие средней длины. Длина его лезвия достигала от 64 до 69 см, а ширина — 4—5,5 см (Conolly, 1997, р. 49—56). Края лезвия могли быть параллельными или слегка суженными у рукоятки. Приблизительно с пятой части длины лезвие начинало сужаться и заканчивалось острым концом.
Вероятно, это оружие было взято римлянами на вооружение вскоре после битвы при Каннах, состоявшейся в 216 г. до н.э. До этого оно было адаптировано иберийцами, взявшими за основу длинный кельтский меч.
Ножны изготавливали из полосы железа или из бронзы с деталями из дерева или кожи. Вплоть до 20 г. до н.э. в некоторых римских подразделениях продолжали использовать испанский меч (интересный экземпляр дошел до нас из Берри-Боу во Франции). Однако в период правления Августа он был быстро вытеснен «гладиусом», тип которого представлен находками в Майнце и Фулхэйме. Этот меч явно представлял собой более развитую ступень «гладиус хиспаниенсис», но имел более короткое и широкое, суженное у рукоятки, лезвие. Его длина составляла 40—56 см, при ширине до 8 см. Вес такого меча составлял около 1,2—1,6 кг.
Металлические ножны могли быть отделаны оловом или серебром и украшены различными композициями, часто связанными с фигурой Августа.
Короткий «гладиус» типа того, что был найден в Помпеях, был введен достаточно поздно. Этот меч с параллельными краями лезвия и коротким треугольным острием совершенно отличался от испанских мечей и мечей, найденных в Майнце/Фулхэйме. В длину он имел 42—55 см, а ширина лезвия была 5—6 см. Пользуясь в бою этим мечом, легионеры наносили колющие и рубящие удары. Весил такой меч около 1 кг.

На смену прекрасно украшенным ножнам, подобно найденным в Майнце/Фулхэйме, пришли ножны из кожи и дерева с металлическими оковками, на которых гравировали, выбивали или чеканили различные изображения.

Все римские мечи рассматриваемого нами периода крепились на поясе или вешались на перевязи. Поскольку на колонне Траяна чаще всего встречается изображение «гладиуса», подобного найденному в Помпеях, этот меч стал восприниматься как основное оружие легионера. Однако время его использования в римских подразделениях было очень недолгим, по сравнению с другими мечами. Введенный в середине I в. н.э., он вышел из употребления во второй четверти II в. н.э.

Рядовой римский солдат носил свой меч на правой стороне. «Аквилиферы», центурионы и вышестоящие офицеры носили меч слева, что являлось знаком их звания.

Гладиус изготавливали в двух модификациях: ранняя — Мейнц Гладиус, он выпускался до 50 года н.э. и Помпеи Гладиус после 50 г. н.э. Конечно, это разделение условно, паралельно с новыми мечами использовались и старые. Тяжесть меча обуславливается тем, что он изготавливался зачастую из сырого железа, в котором всегда много различных примесей, но необходимо заметить, что есть упоминания и о бронзовых мечах. Рукояти для гладиусов изготавливались в большинстве своем из дерева или же из кости, естественно второй вариант был более дорогим. Римский меч имел довольно увесистый клинок, поэтому на рукояти располагался противовес в виде навершия.




Мейнц Гладиус.
Меч как бы притален, имеет плавно сужающееся острие, баланс меча хорош для колющего удара, что было предпочтительнее для боя в плотном строю.
Полная длина: 74 см
Длина лезвия: 53 см
Длина рукояти и навершия: 21 см
Расположение центра тяжести: 6, 35 см от гарды
Вес: 1,134 кг


Помпеи Гладиус. Наиболее коротким и геометрически-строгим являлся так называемый гладиус «Помпеи». Название происходит от первых находок данного типа, обнаруженных в печально известном городе Помпеи.
Этот меч больше, чем его предшественник приспособлен к рубке, конец его не так заострен, а центр тяжести смещен в сторону острия.
Полная длина: 75 см
Длина лезвия: 56 см
Длина рукояти с навершием: 19 см
Расположений центра тяжести: 11 см от гарды
Вес: до 900 гр.
Немного более старым типом римского меча считается гладий «Фулхем», первые образцы которого были найдены в одноименном городе Великобритании. Будучи длиннее Помпей на 5-10 сантиметров он обладал все тем же треугольным острием, однако очертания его лезвий были чуть вогнуты по отношению к центру клинка.
Старшим братом Фулхема принято считать тип «Майнц», названный так в честь города где производилось это оружие и были найдены отдельные его образцы. От предыдущего типа «Майнц» отличался еще большей длинной и «прогибом» лезвий, что придавало ему довольно узнаваемый вид. Кроме прочего, вытянутое острие оружия своей формой тяготело к испанским мечам и еще не обладало ярко-выраженными треугольными очертаниями. 
Итак, короткие мечи римских легионеров предназначались для нанесения колющего удара в ходе сражения плотно сомкнутыми рядами и на очень близком расстоянии от противника. Короткий римский меч – гладиус, демократическое оружие пеших массовых сражений, вызывал презрение и у варварских племен, (где высоко ценились длинные дорогие мечи из превосходной стали, по своим свойствам не уступавшей дамасскому булату), и у эллинского окружения, которое использовало высококачественные бронзовые доспехи. Однако римская тактика ведения войны вывела на первое место именно такой меч, сделав его главным оружием для построения Римской империи.
Пехотный римский меч представлял собой идеальное оружие ближнего боя, им можно было колоть, резать, рубить. Им можно было сражаться как в строю, так и вне строя. Им можно было сражаться как на суше, так и на море в абордажных схватках.
Вся римская военная организация, тактика боя была подстроена под пешие, вооруженные прямыми мечами легионы. И вот, сначала были покорены этруски. В этой войне римляне оточили тактику и особенности боевых построений. Первая Пуническая война дала военную выучку огромному количеству легионеров.
Непрерывное обучение и прекрасная организация сделали своё дело. Именно этой армией  были побеждены непобедимые до этого времени македонские фаланги царя Пирра. Именно так был разбит знаменитый Ганнибал, которому не помогли ни боевые слоны, ни лучники, ни многочисленная конница. Даже гениальный Архимед не мог спасти Сиракузы от мощной и отлаженной в сражениях римской военной машины. А Средиземное море в это время и не называли иначе, как Mare Romanul – Римское море. Дольше всех держался североафриканский Карфаген, но увы… и его постигла та же участь. Египет царица Клеопатра сдала без боя. Великобритания, Испания да половина Европы были тогда под римским владычеством.
И всё это сделала римская пехота, вооружённая прямым коротким мечом – гладиусом.
Сегодня римский меч можно купить в любом магазине сувенирного оружия. Конечно, он не так популярен, как японская катана или рыцарские мечи. Он слишком прост, лишен ореола легендарности и дизайнерских изысков. Однако… Увидев такой меч в магазине или у своих знакомых, вспомните то, о чем написано выше. Ведь этот меч завоевал половину древнего мира и приводил целые народы в трепет.
http://www.roman-glory.com/
http://arsenalarm.com
http://nnm.me

Старинные способы окрашивания тканей и кожи.

К сожалению, современная индустрия ткачества не может в полной мере удовлетворить запросы людей занимающихся исторической реконструкцией одежды. А чаще всего в современных тканях не устраивает цвет. Уж очень он яркий, броский и не естественный. Как этнограф могу сказать, что есть много фабричных тканей, которые по своей фактуре и способу переплетению нитей схожи с кустарными типами раннего периода. Но, к сожалению, они имеют не исторический цвет, в глаза бросается использование не естественных красителей.
Наши далекие предки крайне редко окрашивали саму ткань (за исключением набивных узоров). В основном окрашивалась пряжа или волокно. Красители использовали только натуральные, растительного и животного происхождения, реже минеральные. Стоит заметить, что у многих кочевых племен, живших на севере покоренных монголами территорий, тканей не было, или встречались крайне редко. Одевались они в овчинные тулупы на голое тело, или в одежду из тонкого войлока. Исходя из этого, описаны будут и способы окраски кожи.
Технология окраски тканей кочевниками, была описана сравнительно недавно. В XVIII веке турецкий путешественник и соглядатай Истриб Гюлинджап написал очерк об увиденном им способе окрашивания ткани: «…Женщинами, из степи принесены охапки трав – лемир (разновидность малочая) и ускаш (степной пырей). Траву истолкли до кашеобразного состояния в большой ступе, при этом что-то напивая. Затем вязкую, почти черную массу выложили в большой казан и залили водой. Кипевший долгое время на костре отвар процедили и опять поставили на огонь. Жмых оставшийся от процеживания тщательно отжали в этот же казан, руки у отжимавших стали земляного цвета. Затем в казан залили остро пахнущий, кислой сыворотки, все перемешали и начали осторожно опускать ткань. Полотно было бело пепельного цвета, явно не местного производства. Вываривали ткань очень долго и постоянно помешивали. На удивление, после того как ткань вынули и ополоснули в кобыльей моче, полотнище приобрело цвет «летней степи» (хаки). Ткань расстелили на земле и часто переворачивали, очевидно, чтобы при высыхании оставался равномерный цвет…». Истриб Гюлинджап, «Покинутая родина» (XVIII). С уверенностью можно сказать, что описанный Гюлинджапом способ, бытовал у кочевников и в более ранние века. Кочевые народы не охотно принимают новшества, следуя традициям праотцев.
Многие народы для приготовления красок используют дикие травы. В каждом случае это специфические, растущие только на данной территории растения. Но общая технология окраски (приготовление отвара, вываривания материи, закрепление цвета, сушка) у всех одинаковы.
В условиях Украины могу посоветовать следующие растения.
Коричневый – дуб (листья и кора);
Светло коричневый – шелуха лука (цвет зависит от цвета шелухи);
Бежевый – верба белая (кора);
Темно коричневый – грецкий орех (оболочка плодов, лучше в свежем виде);
Красный – крушина (свежая кора; сухая – красно-коричневый цвет);
Красно-бордовый – бузина черная (ягоды);
Красный – ольха серая (кора, суточный настой);
Оранжевый – дикая яблоня (кора), листья чистотела (листья и стебли);
Желтый – крушина (ягоды; при длительном варении – зеленый цвет), крапива (корни), резеда, береза (желтые листья), тополь (почки);
Оливковый – гранат (корка плодов);
Хаки – молочай (стебли);
Зеленый – крапива (листья), прей (цветочные венички);
Голубой – васильки (цветы, окрас не стойкий);
Синий – Иван-да-Марья (цветы), лебеда (семена), птичья гречиха или спорыш (корни);
Серый – береза (зеленые листья);
Черный – клен (листья).
Все описанные выше растения можно встретить практически по всей территории нашей страны.
В большинстве случаев, из указанных частей растения готовят отвар. Затем в этот отвар погружают ткань в развернутом виде и долгое время кипятят. После того, как цвет осядет на ткани, его нужно закрепить. Закрепляют цвета обычно кислотами (кислая сыворотка, капустный рассол) или солями (нормальный раствор имеется в моче животных). А также довольно часто используют для закрепления цвета настой золы (можно просто развести в воде соду, вода должна стать очень мягкой, приблизительно 2-3 ст.л. на 1 л воды). И еще один важный момент – убедитесь, что ваша ткань из натурального волокна, иначе ваши старания напрасны.
Для окрашивания шкур, кожи и овчины используют растительные отвары и глиняные растворы. Глина для окраски использовалась только теми кочевниками, которым верования позволяли нарушать целостность земного покрова. Эта техника пришла с Аравийского полуострова довольно поздно и использовалась в основном оседлыми племенами. Техника окраски глиной довольно проста – в котловане разводят глину определенного цвета (в природе есть неимоверное количество цветов и оттенков, основные: белый, желтый, оранжевый, красный, синий, зеленый), закладывали в котлованы кожу или овчину. Через несколько дней кожи доставали, просушивали, обминали и снова замачивали в растворе цветной глины. К концу второй недели окрашивание кожа приобретала характерный цвет, который после высыхания и обминки кожи ставал светлее. Одной из неудобств данного способа состоит в необходимости часто перемешивать воду в которой красят шкуру. Мешают раствор в основном ногами, от чего и они приобретают цвет глины.
Что касается растительных красителей, то использовали краски двойного действия. Раствор одновременно и красил, и дубил шкуры. За основу раствора брали настой сена с добавлением полыни, степного щавеля и соли (50 гр на литр). В наших широтах к сенному настою можно добавить дубовую кору, крапиву, зверобой, от чего цвет в каждом случае будет отличаться. Для приготовления настоя берут большую емкость, бросают в нее сено, кору, и заливают кипятком. Добавляют соль. После того как раствор остынет можно приступать к процедуре дубления-окрашивания. Чаще всего из такого состава получают шкуры разных оттенков коричневого цвета. Окрашивание шкур таким способом занимает около 10 дней.
Автором были опробованы способы окраски льняного полотна в желтый, коричневый, синий и зеленый цвета с использованием вышеуказанных растений. Шкура-овчина была окрашена в сенном настое с добавлением дубовой коры ( сама приобрела не стойкий желтоватый цвет), при этом приобретя буро-красный окрас.
Примечание: ошибкой многих пытающихся окрасить ткани вышеизложенным способом есть ожидание насыщенных цветов. Их надежды не могу оправдаться, все таки натуральный краситель, а не анилин.
Удачи в ваших начинаниях!
Яремчук Е.С.
http://www.kitabhona.org.ua

Итильский  берег.

В 2006 году на берегу реки Волги прошел фестиваль "Итильский берег".На него приехали реконструкторы с разных  регионов нашей страны. Представляю маленький  фотоотчет данного мероприятия.

Домонгольские тельные кресты  XI-XIII веков
Не существует сколько-нибудь полного свода типов домонгольских тельных крестов XI-XIII веков. Более того, не выработаны даже четкие принципы классификации материала. Между тем существует множество публикаций, посвящённых этой теме.

Условно их можно разделить на две группы: издания коллекций и статьи, посвящённые археологическим находкам. Образцом дореволюционной публикации тельных крестов, включающей в себя и предметы домонгольского времени, может служить знаменитое двухтомное издание коллекции Б.И. и В.Н. Ханенко, увидевшее свет в Киеве. Ныне, после почти столетнего перерыва, вышел целый ряд каталогов частных коллекций с разделами, посвящёнными крестам XI-XIII века: можно упомянуть «Тысячелетие креста» А.К. Станюковича, «Каталог средневековой мелкой пластики» А.А. Чудновца, публикацию коллекции вологодского собирателя Сурова, описание образцов домонгольской металлопластики одесского музея нумизматики. При всём различии научного качества описания, эти издания объединяет одно – случайность подбора описываемого материала и отсутствие классификационного принципа. Если второе связано с научной неразработанностью темы, то первое свидетельствует лишь об отсутствии серьёзных, репрезентативных собраний, которые могут быть предоставлены их владельцем для публикации. Стоит упомянуть также и работу Нечитайло «Каталог древнерусских нательных крестов X-XIII вв.», в которой автор пытается, хотя и не вполне удачно, систематизировать все известные ему типы домонгольских нательных крестов и крестовидных привесок. Работа эта страдает очевидной неполнотой и крайней субъективностью автора, относящего почему-то к тельным крестам крестовидные накладки и даже пуговицы, и включившего в свой каталог некоторое количество подделок. Можно надеется, что приятным исключением станет подготавливающийся ныне к печати каталог собрания тельных крестов XI-XIII вв. С.Н. Кутасова — обширность собрания предоставляет авторам широкие возможности для построения типологии домонгольских нательных крестов.
Статьи, посвящённые археологическим находкам, и в то же время не являющимися сводами таких находок, по своей природе не могут сколько-нибудь полного представления о типах крестов. В то же время именно они создают почву для правильной датировки предметов и помогают избежать курьёзных ситуаций, когда предметы XV века, а иногда и XVII-XVIII веков, не всегда даже являющиеся тельными крестами, описываются в каталогах частных коллекций как домонгольские кресты (пример тому – известное вологодское издание).
И, тем не менее, несмотря на имеющиеся проблемы, мы можем хотя бы в общих чертах охарактеризовать всё обилие известных на данный момент домонгольских крестов, выделив несколько больших групп предметов.

Рис.1 Древнерусские нательные кресты с изображением Распятия, XI-XIII вв

К самой малочисленной группе относятся тельные кресты с изображениями. Если на энколпионах и тельных иконках XI-XIII веков спектр изображений достаточно обширен – мы находим изображения Иисуса, Богоматери, архангелов, святых, встречаются иногда многофигурные сцены – то на тельниках мы видим лишь изображение Распятия, иногда, с предстоящими. Пожалуй, единственным исключением является группа двусторонних крестов с изображением святых в медальонах. Существует также небольшая группа крестов — переливок с энколпионов. На данный момент опубликовано несколько десятков различных типов домонгольских крестов с изображением распятия. (Рис.1) За исключением нескольких основных, эти типы представлены достаточно малым количеством известных экземпляров.

Рис.2 Домонгольские нательные кресты с изображением Распятия и Богоматери, XI-XIII вв

Редкость «сюжетных» тельных крестов на Руси в домонгольское время является вопросом, требующим разъяснения. На территории Византии, от Причерноморья до Ближнего Востока, кресты с изображениями – чаще всего Распятия или Богоматери Оранты – встречаются не реже, чем кресты орнаментальные, на Руси же в этот период мы видим совершенно иное соотношение встречаемости. Тельные кресты с изображением Богоматери, насколько нам известно, на Руси встречаются достаточно редко. (Рис.2) При этом нужно учитывать популярность тельных иконок и энколпионов с изображением Богоматери и святых, а так же тот факт, что среди типов крестов конца XIV в. – начала XVII в. преобладают кресты с фигурными изображениями.

Рис.3 Древнерусские нательные кресты скандинавских типов, XI-XIII вв

Большинство домонгольских тельных крестов украшено орнаментами. К числу не орнаментальных, простейших с технической и художественной точки зрения могут быть отнесены лишь небольшие свинцовые кресты, датируемые началом XI века. Классификация орнаментальных крестов – задача непростая. Естественнее всего из основной массы выделяются типы со «скандинавским» и «византийским» орнаментом. На основе сличения с северным материалом можно выделить не более нескольких десятков «скандинавских типов», которые, однако, были достаточно широко распространены. (Рис.3)

Ситуация с «византийским» орнаментом более сложная. На многих крестах, происходящих с византийской территории, можно видеть орнамент, состоящий из вдавленных в поверхность окружностей. (Рис.4)

Рис.4 Византийские нательные кресты найденные на территории Древней Руси, XI-XIII вв

Существуют различные объяснения этого узора, наиболее известные из которых сводятся к тому, что перед нами либо схематичное изображение пяти ран Христовых, которое затем превратилось в элемент декора, либо это обережная символика, защищающая своего носителя от «злого глаза». На русских крестах, за исключением, одной, но достаточно многочисленный группы, такой орнамент встречается редко, но в то же время, он почти всегда украшает поверхность очень популярных славянских амулетов, изображающих «рысь», а так же амулетов-топориков, и встречается на щитках большой группы колец, влияние на тип которых со стороны византийских предметов личного благочестия представляется весьма сомнительным. Так что «византийским» этот орнамент может именоваться весьма условно, хотя с формальной стороны параллели между группой древнерусских и византийских крестов кажутся очевидными.

Рис.5 Древнерусские нательные кресты с криновидным окончанием лопастей, XI-XIII вв.

Основная же масса орнаментальных украшений, едва ли не более 90 процентов, имеет исконно русское происхождение. Но прежде чем охарактеризовать их, необходимо обратить свой взгляд к самой форме крестов. Морфология древнерусских тельных крестов поражает своим разнообразием. Такой пестроты форм не знала Византия, не знала её, насколько мы можем судить, и средневековая Европа. Феномен этого многообразия требует исторического объяснения. Но прежде чем говорить об этом, необходимо хотя бы кратко описать наиболее характерные формы «ветвей» домонгольских тельных крестов. Естественнее всего было бы ожидать доминирование прямоконечной формы «ветвей», как это мы находим в Византии. Однако это не так – прямоконечная форма встречается относительно редко по сравнению с другими формами ветвей. Крестов «мальтийского типа», с «ветвями», расширяющимися к оконечности, которые были достаточно популярны в Византии, на Руси известно лишь несколько типов, и то достаточно редко встречаемых. Основную же массу составляют кресты, ветви которых завершаются «криновидным», то есть подобным цветку лилии окончанием. Было бы неверным утверждать, что такая форма «ветви» креста – чисто русская специфика. Эта форма встречается и в Византии, но в очень небольшом пропорциональном отношении к равноконечным крестам, и по преимуществу – на Балканах. (Рис.5)

Строго говоря, нельзя утверждать, что «криновидный» тип «ветвей» доминирует на тельных крестах XI-XIII веков в своём чистом виде. «Идеальный» криновидный тип охватывает, быть может, не более четверти от всех типов тельников этой эпохи. Однако принципиальное влияние «криновидной» формы на морфологию домонгольского креста-тельника мне представляется очевидным. Помимо «идеального» криновида мы находим следующие формы завершения «ветвей»: три точки, расположенные треугольником, треугольник, окружность с тремя точками с внешней стороны, бусина с тремя точками или одной, наконец, просто бусина или окружность. На первый взгляд округлое завершение «ветви» креста едва ли может быть сведено к криновидному, однако, если построить типологический ряд, с лёгкостью может быть видна морфологическая трансформация, превращающая криновид в окружие или в бусину.
Таким образом, выявляя доминирование криновидного типа «ветвей» креста, мы можем предположить, что и характер декора креста, который неотделим от его формы, будет определяться именно этой формой. Этим, по-видимому, и объясняется самобытность декора древнерусских тельных крестов.

Рис.6 Древнерусские нательные крестовключенные подвески 11-13 вв.

Особую, и весьма многочисленную группу, составляют так называемые крестовидные привески. Их семантика до конца не ясна – в равной степени они содержат в своей форме элементы, как христианского креста, так и языческого амулета. Сложность в их отнесении к христианским предметам заключается ещё и в том, что мотив креста не чужд и язычеству. Когда мы видим переплетённые крестовидным образом овалы, четыре круга, соединённые крестовидным образом, ромб с шариками на конце или криновидную привеску, напоминающую формой крест, мы не можем с уверенностью утверждать, отразилось ли в такой композиции христианское влияние, или же это чисто языческая символика. На основании археологических находок можно лишь утверждать, что эти предметы бытовали в той же среде, что и кресты-тельники, что и даёт некоторые основания для рассмотрения их в контексте предметов личного благочестия, пусть и с некоторыми оговорками. (Рис.6)

Основным аргументом для разделения крестовидных привесок на «христианскую» и «языческую» группу (и то и другое обозначение условно) может служить наличие или же отсутствие многочисленных аналогичных предметов, происходящих с византийской территории. В случае с «крестовключёнными» привесками мы должны признать их в большей степени предметами христианской культуры, чем языческой, так как существуют многочисленные аналоги, происходящие со всей византийской территории, а в Херсоне этот тип, насколько можно судить, был одним из самых распространённых типов крестов-тельников. В то же время нельзя не заметить, что на подвесках этого типа практически все кресты, включённые в круг, имеют криновидные, или же близкие к криновидным завершения. Таким образом, даже в отношении этого типа, имеющего множество аналогий сред византийского материала, мы не можем говорить о полном заимствовании формы из Византии.

Рис.7 Древнерусские крестовключенные лунницы VII-XIII вв

Интереснейшим примером языческо-христианского синтеза могут служить лунницы, включающие в себя крест. Зная множество дохристианских типов лунниц, можно без сомнения утверждать, что крест, возникший на некоторых типах линниц (впрочем, достаточно редких) – элемент чисто христианский, и является следствием возникшего «двоеверия» - то есть органического соединения языческих и христианских представлений в рамках единой модели мира. Хорошо известно, что «двоеверие» на Руси в пределах народной культуры сохранялось до самого позднего времени, и существование лунниц с крестом, которые должны быть включены как в своды домонгольских тельных крестов, так и языческих амулетов – ярчайшее его проявление. (Рис.7)

Подробнее о лунницах и других славянских оберегах можно прочитать в статье "Древнерусские привески и амулеты XI – XIII веков ".

Параллельно очерченной мной семантической типологии крестов-тельников можно выделить и несколько типологических групп, основываясь на материале и технике изготовления крестов. У серьёзного историка, стремящегося к предметам «первого уровня», не может не возникнуть вопрос – а существуют ли золотые кресты-тельники? Предметы такие, конечно же, существовали, но, по-видимому, лишь в княжеском обиходе. Известны лишь единицы золотых крестов, происходящих с территории Руси. В то же время на территории Византии такие предметы не являются абсолютной редкостью. Тельные кресты из листового золота с полудрагоценными камнями встречаются как на западном антикварном рынке, так и в археологических отчётах, однако же полновесные золотые кресты кресты достаточно редки, и на Западе, так же как и в России, их практически невозможно встретить на антикварном рынке.

Серебряные тельные кресты XI-XIII веков представляют собой достаточно немногочисленную группу предметов. Основную их массу составляют небольшие кресты простых форм, с «ветвями», оканчивающимися бусинами, и достаточно крупные кресты со «скандинавским» орнаментом. Серебряные кресты необычных форм единичны. В археологических публикациях фигурируют погребальные кресты из листового серебра, но на практике они встречаются крайне редко.

Рис.8 Древнерусские каменные тельные кресты, XI - XIII вв.

Отдельную группу составляют каменные тельные кресты. Их отличает простота формы, отсутствие резьбы. Лишь в некоторых случаях они обрамлены в серебряную оправу. В основном они сделаны из шифера, реже – из мрамора. Кресты из мрамора имеют византийское происхождение. Несмотря на то, что объективной редкостью они не являются – их часто находят во время раскопок на византийской территории - реально их не так много, что объясняется просто: они не могут быть найдены металлодетектором, и являются лишь случайной находкой.

Очень многочисленна группа эмалевых крестов. Стандартный «киевский» тип эмалевого креста относится к наиболее встречаемым типам домонгольских крестов. Разнообразие подтипов внутри общего типа простейшего эмалевого креста достаточно велико. Помимо самого базового разделения на два подтипа по количеству шариков, которыми заканчивается «ветвь», они различаются цветами эмали, а также декором оборотной стороны: если в большинстве своём эти кресты двухсторонние, то к более редкому типу могут быть отнесены односторонние кресты с гладкой оборотной стороной, с гравированным крестом на оборотной стороне или же с надписью, чаще всего нечитаемой из-за качества отливки.

Рис.9 Домонгольские нательные кресты с выемчатыми эмалями, XI - XIII вв.

Помимо типа эмалевого креста с криновидными завершениями «ветвей», существует более редкий «прямоконечный» тип, и тип с закруглением на конце ветвей. К ним примыкает достаточно многочисленная группа крестов, или же крестовидных привесок очень необычных форм, не имеющей аналогов ни среди византийский, ни среду русских предметов. В качестве аналогии может быть приведён лишь крестовидный орнамент на достаточно многочисленной группе крупных домонгольских пуговиц, также украшенных эмалью. (Рис.9)

Рис.10 Древнерусские нательные кресты с чернью, XI-XIII вв

Отдельную, достаточно немногочисленную группу составляют кресты, украшенные чернью. На данный момент нам известно не более десятка типов крестов с чернью, один из которых относительно распространён, остальные же — достаточно редки. (Рис.10)

Переходя к «технической» стороне описания интересующего нас материала, нельзя обойти молчанием два вопроса, волнующие любого заинтересованного человека, а именно: степень редкости предметов, к которым он обращает свой взгляд, и проблема подлинности этих предметов. Часто при общении с разного рода специалистами приходится слышать утверждение о том, что тот или иной домонгольский крест «уникален». Между тем опытный исследователь знает, что многочисленные кресты, помеченные в публикациях наивысшим знаком редкости, зачастую встречаются в десятках экземпляров. Дело здесь, конечно же, не в некомпетентности составителей подобных таблиц редкости, а в самой природе рассматриваемого нами изделия. За редким исключением, все тельные кресты изготавливались литьевым методом, что подразумевает наличие многих десятков, а иногда и сотен совершенно идентичных предметов. Мы знаем множество случаев повторной отливки, при которой качество изделия, конечно, может несколько ухудшатся, но сам тип, и даже его мелкие детали сохраняется. Насколько можно судить, кресты, по крайней мере, в домонгольское время, не переплавлялись, так что все экземпляры, попавшие в землю, ждут своего часа находки. Иными словами, действительно уникальный литой крест – явление почти невероятное. Практическая же редкость может объясняться просто: в отличие от Византии, где существовали большие центры массового литья, из которых кресты распространялись по всей территории империи, на Руси литьевые мастерские были рассредоточены по всей территории государства. Произведения этих локальных мастерских в большинстве своём не уходили за пределы своего изначально небольшого региона бытования, и в том случае, если место производства какого-либо необычного типа крестов ещё не найдено, он может рассматриваться как очень редкий, но едва лишь будет обнаружен центр производства, и поятся десятки одинаковых или схожих предметов. Иными словами, редкость медных крестов-тельников всегда относительно. Серебряные кресты объективно достаточно редки, но часто ввиду своей внешней не эффектности, малого размера и отсутствия интересного декора они не привлекают серьёзного внимания заинтересованных лиц. К сказанному можно добавить лишь, что наибольшую, хотя опять-таки относительную редкость могут представлять кресты необычной формы, имеющие необычное орнаментальное оформление, и тем более – мелкие разновидности.

Рис.11 Древнерусские нательные кресты с перегородчатой эмалью XI-XII вв

Сколь бы кратким не был этот набросок типологического описания крестов тельников домонгольской эпохи, он ставит перед вдумчивым читателем целый ряд вопросов, принципиальных для понимания не только данной узкой темы, но и истории христианизации Руси в целом. Не может не поражать факт иконографической и типологической обособленности древнерусских крестов-тельников от византийских образцов. Византийская традиция, сформировав русский тип креста-энколпиона, фактически не затронула формирование типов крестов-тельников. Ранее, когда единственным источником обретения предметов металлопластики являлись археологические раскопки, бытовало широко распространено мнение, что энколпионы носились лишь представителями элиты. Сейчас, благодаря массовым находкам энколпионов на селищах, стала ясна неправомерность этого утверждения. Речь идёт не о разделении типов крестов – тельников и энколпионов – по «сословному принципу», но лишь о выделении двух принципиально различных типов носимых крестов: одни тип полностью ориентирован на византийские образцы, на привозные экземпляры из «культурной метрополии» (это кресты-энколпионы), другой же тип – то есть небольшие кресты-тельники – практически полностью ориентирован на местную, славянскую культуру.

Славянская культурная ориентация – это, прежде всего ориентация на язычество. Однако это ни в какой степени не означает противостояния язычества и христианства, скорее наоборот: крест как символ принадлежности к христианской общине, как предмет личного благочестия оказался наделённым народным сознанием амулетной семантикой. Крест-тельник получил совершенно иной смысл, чем тот, каким он обладал в Византии – наряду со славянскими лунницами, коньковыми привесками, амулетами- ложками, ключиками, топориками, он превратился в инструмент взаимодействия человека – своего хозяина – с силами внешнего мира. По-видимому, тельный крест имел охранительные функции – не случайно орнаментальное оформление домонгольских крестов, не имеющее соответствий среди византийского материала, находит множество параллелей в оформлении щитков перстней, имевших, бесспорно, охранительный смысл.

«Двоеверие» как один из основополагающих фактов русской культуры изучено ещё недостаточно хорошо, ввиду скудности источников, и здесь древнерусская металлопластика может являться одним из интереснейших и богатейших источников нового знания. Человек, обративший на неё свой взгляд, соприкасается с самой историей в её ещё нетронутом, ещё непознанном обличии, перед ним – предмет исследования, богатый и интересный, а что как не стремление к непознанному является той силой, что движет сердце и будит страсть увлеченного искателя истины?!

Автор: Кирилл Сергеев
http://yarodom.livejournal.com/796992.html

Вино древнего Херсонеса.
В Севастополе в 2014 году  археологи и виноделы возродили древнюю технологию виноградарства.

Алексей Акчурин высаживает "генетических потомков" древних
сортов винограда.

Закладка виноградника

В древнем Херсонесе существовали и виноградарство, и виноделие.
По словам археолога Галины Николаенко, из 12 тысяч гектар городских земель у херсонеситов 10 тысяч га занимали виноградники. Но как без орошения при постоянном дефиците воды греки ухитрялись выращивать богатый урожай сочной ягоды? Сегодня – на фоне проблем с водой в Крыму - интерес к технологиям херсонеситов, применяемых в виноградарстве, особенно актуален.
В поисках доказательств своей версии, ведущий научный сотрудник заповедник «Херсонес Таврический» Галина Николаенко решила провести эксперимент.
Ее начинания поддержал представитель династии виноделов Алексей Акчурин, имеющий богатый опыт в виноградарстве. Он сумел найти коренные крымские сорта винограда. Это те сорта, которые привезли в Крым греческие колонисты. Среди них Кокур и Сары-Пандас (белые), Крона и Кефесия (красные).
В одном из частных питомников Севастополя по его заказу были выращены саженцы, которые были высажены вдоль каменных стен. Для каждого специально вырубали в скале посадочную яму, завезли плодородный грунт и внесли подкормку. После посадки саженцы были обильно политы.
- Эти растения – прямые генетические потомки херсонесских сортов, - говорит Алексей Романович, - Уверен, что все саженцы примутся и уже в следующем году появятся первые кисти.
Опытная площадка разбита на мысе Фиолент. Участок закреплен за археологическим заповедником. Там восстановлены кондицирующие атмосферную влагу стены по образу и подобию древних, существовавших на этом месте во времена Херсонеса. Растет сейчас уже тридцать кустов винограда.
В том числе и сорта Каберне, посаженных в прежние годы. Будет посажено еще с полтора десятка. Рядом поставят винодельню с настоящим каменным тарапаном, найденным на территории хоры Херсонеса. Площадка станет экскурсионным объектом.
Кстати, более 20 лет назад на берегу Камышовой бухты на мысе Манганари, где расположился в конце прошлого века нефтетерминал компании «Югторсан», были найдены стены из дикого степного камня, сложенные плотно, но без раствора.
Вдоль стен – траншеи со следами виноградников. В 1993-м даже удалось высадить несколько кустов современного винограда в старые траншеи, вырастить их, собрать урожай. Но тема тогда поддержки не получила и была забыта до сегодняшнего времени.
http://old.archeo-news.ru/